Конкистадоры. История испанских завоеваний XV- XVI веков - Иннес Хэммонд

Изменение положения Кортеса незамедлительно отразилось на его действиях. Алькальдами он назначил Пуэртокарреро и друга Веласкеса Монтехо. Остальных приверженцев Веласкеса, которых не удалось привлечь на свою сторону, он приказал схватить и заковать в цепи. Позже он, конечно, освободил их, поскольку люди в кандалах были для него бесполезны. Одновременно он собрал всех недовольных солдат – а их оказалось около сотни – в один отряд и направил его в экспедицию за продовольствием под командованием Педро де Альварадо. Они обнаружили только покинутые деревни и теокали, где еще лежали тела недавно принесенных в жертву мужчин и мальчиков с отрезанными руками и ногами. Стены и алтари были залиты их кровью, а их сердца лежали перед идолами. Альварадо привез из похода провизию, в основном маис; однако тот факт, что все деревни оказались покинутыми в день его прибытия, не оставлял сомнений во враждебности индейцев. Кортес решил поэтому переместить свой лагерь в Киауицтлан, где он надеялся на более дружественное отношение индейцев-тотонаков. Это было важное решение, оно не только определило окончательное положение поселения Вера-Крус, но более того – в городе тотонаков Семпоала, расположенном на его пути вдоль побережья, Кортес обнаружил ключ, который и должен был открыть для него ворота Мехико.

Вид города Семпоала разительно отличался от песчаных дюн, среди которых испанцы жили уже многие недели, «он весь состоял из садов и зелени и хорошо политых фруктовых садов». Это было самое крупное индейское поселение из виденных испанцами за все время путешествия: настоящий город, улицы полны народа, жаждущего увидеть, как они входят в город; стены внутреннего двора крепости, где их разместили, свежевыбелены известью и отполированы до серебристого блеска.

Сейчас Семпоала всего-навсего деревня, ее улицы представляют собой грязные грунтовые дороги, а дома немногим лучше хижин, и главной достопримечательностью являются развалины построек центральной площади города. Полированная штукатурка, блестевшая как серебро, давно рассыпалась в пыль, однако отшлифованные водой камни, взятые из русла реки, хорошо сохранились в облицовке основных зданий. Пирамиды, платформы и стены раскопаны и частично восстановлены, и, поднявшись на вершину большой пирамиды, возвышающейся над плоской равниной, убегающей к востоку к побережью, а к западу к увенчанной снеговой шапкой громаде Орисабы и туманной линии горного хребта, можно представить, что должны были чувствовать Кортес и его сподвижники. За этими горами лежали самые крупные города ацтеков, а здесь, в Семпоале, им дано было почувствовать мощь и величие ацтекской архитектуры. Даже сегодня, хотя и заросшие наполовину травой, эти сооружения производят необычайно сильное впечатление. К северу располагается большая пирамида, ярусы ее основной части поднимаются к вершине, как террасы, и напоминают ступени громадной каменной лестницы; к востоку – храм необычной архитектуры с колоннами, которые сейчас напоминают ряды торчащих вверх дымоходов, а когда-то поддерживали крышу, предположительно сложенную из пальмовых листьев; а еще дальше к востоку, уже за пределами центральной площади, располагается еще один храм, с высеченными на камне изображениями лиц на фасаде и украшенными фресками стенами внутренних помещений. На некотором расстоянии, уже непосредственно в городе, есть еще более древний, вероятно доацтекский, храм. Ступени на его лицевой стороне как бы взломаны ступенями, обращенными вбок, а тыльная сторона его представляет собой гладкую полукруглую каменную стену, так что с некоторого расстояния храм немного напоминает пиктский брок[26]. Это место посвящалось служению Кецалькоатлю.

Касик Семпоалы встретился с Кортесом и его капитанами там, где их разместили. Вокруг испанцев кипела жизнь большого индейского города, а над городом, над его деревьями и садами возвышались во всем великолепии общественные и церемониальные здания, их облицовка из гипсовой штукатурки ярко сверкала под лучами жаркого солнца. Влажный воздух побережья навевал сонливость. Сам касик оказался очень дружелюбным и очень толстым человеком, он привел с собой целую свиту индейских вождей с большими золотыми кольцами в губах, в богатых одеждах. Они принесли испанцам букеты роз.

После того как испанцев накормили, толстый касик принес в подарок немного золотых украшений, назвал Кортеса «властителем среди великих властителей» и начал долгую обличительную речь против Моктесумы, подробно описывая его могущество и жестокость: каждый год у семпоальцев забирают сыновей, чтобы принести их в жертву, красивейших из их жен и дочерей насилуют мешикские сборщики налогов, все их золотые украшения реквизируются. Для уха Кортеса все это звучало сладкой музыкой. Он приложил максимум усилий, чтобы раздуть притихшее было пламя бунта – он расписал великое могущество своего императора за морем и объяснил, что прибыл в эту страну, чтобы повергнуть в прах их идолов и прекратить бессмысленные человеческие жертвоприношения.

На следующий день испанцы двинулись маршем обратно, вниз по реке с буйной культурной растительностью по берегам. Они пересекли плоскую саванну, покрытую сухим гравием и песком, и вышли к другой реке, Санта– Марии. Еще через пятнадцать миль – добрый дневной переход – испанцы вышли к месту слияния Санта-Ма– рии с рекой Сан-Хуан. Они заняли индейскую крепость Киауицтлан без боя. Ее обитатели разбежались, и, когда испанцы поднялись на вершину крепости, «на площадь, где стояли их храмы и дома идолов», они не встретили там никого более воинственного, чем пятнадцать жрецов, приветствовавших пришельцев дымом благовоний и объяснивших, что люди напуганы их видом и видом их лошадей. Кортес едва успел расположиться на отдых, как из Семпоалы прибыл в носилках касик. Последовали дальнейшие переговоры; касик, очевидно, обдумывал идею восстания, но постоянно нуждался в доказательствах испанского могущества. Внезапно к ним ворвался посланец с сообщением о прибытии от Моктесумы пятерых сборщиков налогов. Эта новость подействовала на нечистую совесть тотонаков и вызвала чистейшую панику.

Красочное описание прибытия сборщиков налогов на главную площадь, данное Берналем Диасом, иллюстрирует надменную уверенность, с которой держались представители Моктесумы. Оказавшись перед лицом всего испанского воинства, которого они никогда не видели, они тем не менее прошли мимо Кортеса и остальных, не произнеся ни слова. Каждый из них был занят тем, что нюхал букет роз, который нес в руках. Они были одеты в набедренные повязки и богато расшитые плащи, их гладко прибранные волосы блестели. Они вели себя с «самоуверенной гордостью», и это было впечатляющее зрелище. Их провели в помещение, спешно украшенное цветами, и после трапезы, включавшей в себя и шоколадный напиток, они послали за касиком и остальными вождями тотонаков и высказали им упрек в том, что они принимают у себя испанцев.

Ситуация предоставляла редкие возможности, чем Кортес не замедлил воспользоваться. Случай дал ему повод возобновить прерванный диалог с Моктесумой. Вожди тотонаков были уже достаточно напуганы. Кортес предложил им следующий выход: арестовать сборщиков налогов и прекратить выплачивать дань Моктесуме. Присутствие испанцев, без сомнения, оказалось решающим фактором, и индейцы немедленно предприняли предложенные Кортесом действия. Сборщики налогов были закованы в ошейники с прикрепленными к ним длинными шестами. Вожди намеревались принести их в жертву богам и тем самым заставить замолчать навек; однако у Кортеса были иные планы. Его целью в этот момент было как можно глубже втянуть прибрежных индейцев в свои дела, чтобы они уже никогда не посмели предать его. Он уже дал указание касику разослать курьеров по всем городам района, включая и города союзников Семпоалы, чтобы распространить весть о происшедшем и объявить, что они более не должны подчиняться Моктесуме. Он настоял на том, чтобы пленникам сохранили жизнь. В эту же ночь он сумел организовать побег двоих из них. Их привели к нему, а он, дав им еды и рассказав, как сильно ему не нравится обращение, которое им пришлось претерпеть от тотонаков, отпустил их. Они должны были поведать Моктесуме о том, как дружески к ним отнесся Кортес, и сообщить ему, что он, Кортес, желает только служить их господину, с которым очень хочет встретиться.