Земля разбитых грез - sleepyxoma

пути. Когда последний раз ты причащался? Иль на всенощном бденье был? Иль славил имя бога своего? А может, по заветам жить Его старался? Когда, ничтожный, Господу молитвы возносил? Ты помнишь их? А может, даже не пытался? Ты жил как все, не причиняя зла и не творя добра, нет пользы от тебя ни родине, ни миру. Защита высших сил таким не суждена, на небесах тебе уж не готовят лиру. От вашей смерти горько будет лишь родным, а слезы — жалкая цена за Души Леса. Один кристалл даст свет, тепло живым. Что же до вас…Издержки то прогресса.

Я до крови закусил губу и сел на место. Все, сказанное архидемоном, было чистой правдой. И от этого становилось во сто крат горше.

Бариста, хикикомори, тренер личностного роста, менеджер по продажам… Ничем не примечательные, не выдающиеся. Отбросы, которых можно легко смести со скатерти мироздания. Вот нас и стряхнули, как крошки…

Вслед за горечью пришла злоба.

Даже мусор хочет жить! И я не сдамся!

— Ты не ответил на вопрос, демон. Почему я? Что во мне есть такого, чего не было в прочих? Раз уж ты сидишь в лесу десять лет, успел повидать не одну тысячу человек. Ну?

Айш-нор каркнул и вновь его глаза загорелись алым.

— В тебе горит огонь. Боялся, но сумел перебороть свой страх оружье в руки взяв и зверя им прикончив.

— Ну спасибо.

— Хотел ты правды? Так изволь.

— Ладно, а зачем вообще нужен я? Ты ж целый архидемон. Не можешь выбраться из леса сам?

— Печати ты на входе лицезрел? — вопросом на вопрос ответила птица.

Я сразу же вспомнил странные символы, нанесенные на стволы деревьев, и кивнул.

— Да будут прокляты в веках метсанов рунные жрецы, сим даром Карчин сеял страх, дрожали сильные бойцы. Могучи символы его, убить, изгнать или пленить они способны. И за прошедшие года мощь рун росла и множился их род. Мать Леса — высший дух, почти что бог, и то, захочет — не пройдет.

— Стало быть, эти печати держат в тюрьме тварь, что куда сильнее тебя, а потому обычным способом не сбежать? — переспросил я, потому как плохо рифмованная речь демона сбивала с толку и хреново усваивалась. — Но с моей помощью ты сможешь выбраться? Почему?

— Печатями не скован человек, а мы с тобой отныне связаны навек.

Картина начала проясняться, и я собрался было задать еще один вопрос, но вспомнил о тикающих часиках.

— Ладно, вроде бы, чуть-чуть понятно. У меня еще масса вопросов, но, думаю, нам следует поспешить, если хотим уйти прочь до того, как станет слишком поздно.

— Ты прав, о жалкий.

Проигнорировав очередное оскорбление, сложил последние вещи в заметно потяжелевший вещмешок и поднялся.

— Тогда идем?

— Не торопись, — в голосе демона слышалось самое настоящее торжество. — Остался важный шаг.

— Да? — осторожно проговорил я, чувствуя, что сейчас-то и начнется самое паршивое.

— О силе должен ты своей узнать сейчас, ведь после будет поздно…

— Слушай, а ты можешь говорить нормально? Я помню, что, когда мы подписывали контракт не было этих странных стихов.

— То был язык Пар-валена: священный, древний, уважаемый давно. Для договоров нерушимых создан, для магии, для тайн, и для любви. И праздной болтовней его пятнать запрещено. Нарушишь правило сие — я изопью твоей крови.

Ворон возмущенно каркнул.

— Ладно, ладно, объясняй, как хочешь. Я все понял.

И Айш-Нор объяснил.

Со слов демона выходило так, что у каждого человека есть какая-нибудь врожденная магия. Чаще всего — одна, иногда — несколько, совсем редко — дар не ограничен ничем. При должной огранке талант расцветает. У кого-то сильнее, у кого-то — слабее. Зависит от того, сколь много магической энергии протекает сквозь незримые каналы мира и какое ее количество человек способен получить, накопить и переработать.

Попаданцы вообще и я в частности обладали практически нулевым магическим даром — это Айш-Нор проверял регулярно. Ни таланта, ни большого «мана-пула», ничего. А потому, даже если бы нас и не использовали в качестве жертв, ничего сильнее шарика воды или светлячка наколдовать бы не вышло. Впрочем, таких неудачников в любом мире — большинство.

— Эх, не бывать мне архимагом, — грустно подытожил я. — Но как же тогда эта рука и молнии из нее?

Я на всякий случай продемонстрировал новую конечность.

— Ты заключил контракт, а он священен, нерушим, он наделяет силой, не положенной с рожденья.

— Ага, и?

— Таких в Дамхейне искаженными зовут, считают, что они есть бездны отраженья. Боятся, презирают, ненавидят. Узнают правду — сразу же убьют. А потому — молчи о том, что было тут.

Ну охренеть, конечно. Прям все лучше и лучше!

— А вычислить искаженного можно?

— Применит чары коль — легко. Иначе — тяжко.

Стало быть, реально. Проклятье!

— За что с ни… с нами так?

— Вы с миром демонов связались, подписав контракт. Прочнее связь, сильнее искаженный. Пределов нет почти, и это факт, а маг людской природой ограничен, скорбный.

Так… Выходит, прокачавшись, я тут смогу устраивать всякие инферно с армагеддонами, как в третьих Героях, что ли? Интересно. И как-то дофига круто, чтобы быть правдой. Увы, но за последние дни этот мир отличненько продемонстрировал себя, показав, что верить не стоит никому.

— В чем подвох? Ты же не просто так светишься от счастья.

Демон еще раз довольно каркнул.

— Конечно же. Ничто не возникает в пустоте. Все в этом мире требует оплаты. Энергией.

— И?

— Любые чары заберут ее, что человечьи, что иные.

— И где тут мана поты? — криво усмехнулся я.

— Не ведаю, о чем ты говоришь, да и сие не важно. Мы — Судии — энергию берем, врагов убитых пожирая.

Я ощутил, как кровь отхлынула от лица.

— Каких?

— Не бойся, не людей.

— А кого?

— Зверей, конечно же, пришедших из Пар-Валена. — С этими словами ворон клюнул глаз волка. — Коль хочешь стать сильнее — ешь.

Я грубо выругался.

— Мне что, нужно жрать эту тварь сырой?

— Можешь тушить, варить, пожарить, закоптить, сие неважно, важен лишь итог. Как только плоть окажется в желудке, все тело силу обретет, прождав всего какую-то минутку.

Ворон умолк, склонил голову на бок и ехидно добавил:

— Лишь сердце съешь сырым, таков закон, и вечен, непреложен он.

— А что будет, если не стану есть?

— Лишишься силы, магии, руки.

Я коснулся новообретенной конечности.

Перспектива потерять ее откровенно пугала. Кто я тут? Да никто и звать никак. Нет, даже хуже: тварь, заключившая сделку с архидемоном, но не успевшая еще набрать сил. А что из этого следует?

Что