Иллюстрированная история суеверий и волшебства - Альфред Леман

«Умная мысль пробудилась тогда в благородной Елене:

В чаши она круговые подлить вознамерилась соку

Гореусладного, миротворящего, сердцу забвенье

Бедствий дающего; тот, кто вина выпивал, с благотворным

Слитого соком, был весел весь день и не мог бы заплакать,

Если б и мать, и отца неожиданной смертью утратил.

Если б нечаянно брата лишился иль милого сына,

Вдруг пред очами его пораженного бранною медью.

Диева светлая дочь обладала тем соком чудесным;

Щедро в Египте ее Полидамна, супруга Фоона,

Им наделила; земля там богатообильная много

Злаков рождает — и добрых целебных, и злых ядовитых».

Не подлежит сомнению, что египтянам уже в древности был известен гашиш, смолистое вещество, добываемое из индийской конопли (Cannabis indica) и еще в наше время повсюду употребляемое на Востоке как опьяняющее средство. Гашиш — на некоторых людей, по крайней мере, — оказывает совершенно такое действие, какое описано у Гомера, и способ употребления этого сока Еленою также является вполне естественным и имеет также мало общего с волшебством, как если бы гости напились вина для того, чтобы позабыть свои огорчения. Однако в других местах мы действительно имеем дело с волшебством; о кораблях феакийских в Одиссее рассказывается следующее (Од. VIII, 557):

«Кормщик не правит в морях кораблем феакийским; руля мы,

Нужного каждому судну, на наших судах не имеем;

Сами они понимают своих корабельщиков мысли».

Подобное же представление находим мы у северных народов, которые признавали за некоторыми семействами особый дар, заключавшийся в том, что когда они распускали паруса, сейчас же поднимался попутный ветер, направлявший их корабль, куда им хотелось.

Из многих мест Илиады явствует, что под Троей с греками были врачи, которые при врачевании ран поступали вполне рационально, именно обмывали их и прикладывали к ним целебные травы. Лишь в одном месте встречаемся мы с указанием на лечение посредством волшебства, именно по поводу того, как Одиссей на охоте был ранен вепрем, рассказывается о врачах (Од. XIX, 457):

«… и потом Одиссееву рану

Перевязали заботливо; кровь же, бежавшую сильно,

Заговорили»[8],

Относительно содержания магических песен или формул, а также о том, как греки себе представляли их действие, мы ничего не знаем и можем делать только предположение. Злых духов они, вероятно, не заклинали уже только потому, что не верили в них, как мы это видели выше; да кроме того, если б они даже и верили в них, то, вероятно, не предположили бы их вмешательства при таком простом явлении, как рана, когда виновник этой раны, вепрь, лежал мертвый у их ног. С другой стороны, под словами «магическая песнь», вероятно, нельзя также понимать простое обращение к богам, так как в таком смысле этот термин, наверное, не стали бы употреблять. Таким образом, остается заключить, что греки верили в непосредственное влияние произносимой мистической формулы на природу вещей, т. е. признавали, что произносимое слово само по себе обладает способностью и свойством влиять на естественное течение событий. Это воззрение лежит, по-видимому, в основе древнегреческого волшебства; да и вообще на нем, должно быть, основывалась магия всех европейских народов в языческие времена. У северных народов, во всяком случае, можно подметить эту мысль, и есть основание предполагать, что она существовала и у других европейских народов, занимавшихся колдовством, но не веривших в демонов.

Вернемся, однако, к греческим врачам. Мы видели, что они даже при лечении ран прибегали к заклинаниям; естественно предположить, что то же делалось и при внутренних болезнях, правильное лечение которых требовало, конечно, гораздо более глубокого понимания дела, чем то, на какое способен первобытный народ. И мы действительно знаем, что собственно врачебное дело с древнейших времен было связано с храмами, главным образом с храмами Аполлона и Эскулапа. Что там при

этом происходило, неизвестно нам в точности, так как медицинское дело до Гиппократа (около 400 г. до P. X.) составляло тайну, хранившуюся в известных фамилиях жрецов; но и того немногого, что нам известно, достаточно, чтоб убедиться в том, что все лечение носило характер религиозной магии. Больные, желавшие быть принятыми в храм для лечения, должны были сначала поклясться в том, что строго будут соблюдать все предписания. Затем они должны были несколько дней поститься или, по крайней мере придерживаться строгой диеты, причем употребление вина было почти совершенно воспрещено. После того жрецы водили их по храму и показывали им изображения и посвященные богам таблицы, служившие воспоминанием о чудесах, совершенных божественною милостью. При этом произносили молитвы и пели священные песни, которые больные должны были повторять вслед за жрецом. Пение часто сопровождалось музыкой. Затем совершали жертвоприношение богам; большею частью приносили в жертву барана, но иногда и других животных, преимущественно птиц. Чтобы достойным образом подготовить больных к получению откровения от бога, их обыкновенно заставляли омываться, затем намазывали их и возлагали на них руки. Они должны были вдыхать курения, приготовлявшиеся из различных трав, и ложились спать на освященных местах во внутренности храма. Во сне они получали откровение от бога, возвещавшего им смерть или исцеление и указывавшего средство для достижения последнего; на этих указаниях основывалось дальнейшее лечение. Некоторые писатели того времени сообщают, однако, что больные не всегда выздоравливали даже в тех случаях, когда выздоровление было обещано им от бога.

Если мы теперь обратимся к искусству прорицания у греков, то увидим, что оно опиралось у них на чисто религиозную основу. Грядущие события всегда возвещаются богами или непосредственно, или при помощи знаков, которые люди должны толковать. Непосредственные откровения давались в храмах через оракулов. Таких оракулов в Греции было несколько; наиболее известными и почитаемыми из них были оракул Аполлона в Дельфах, в Беотии, и оракул Зевса близ Додоны в Эпире. В обоих этих местах бог давал ответы на предлагаемые вопросы через посредство жриц; жрица Аполлона называлась Пифия, жрица Зевса — Пелиада. Но они не могли возвещать слова богов во всякое время и при обыкновенных условиях: чтобы воспринять откровение богов, необходима была особая подготовка, именно жрицы должны были быть приведены в известное состояние экстаза. Средством для этого в Дельфах служили пары, выходившие из расщелины в скале, над которой построен был храм. Пифия всходила на треножник, поставленный над расщелиной, и под влиянием паров, проникаясь внушением бога, прорицала его ответ. Последний обыкновенно был, однако, так неясен, что его должны были сначала истолковать жрецы.

В Додоне Пелиада пила воду из протекавшего там опьяняющего источника и благодаря этому становилась, подобно Пифии, способной к восприятию сообщений богов. Метод в обоих случаях был один и тот же, только средства различны.