Приключения вампирши Элеоноры - Злата Линник

Так, а теперь ты, иди сюда, да-да, ты, с честными глазами. И поторопись, у меня не так уж много времени! Что значит не хочу; в твоей беспроигрышной лотерее тоже не все хотели участвовать. Нет, не надо мне твоей машины, а квартира и вовсе без надобности…

Внезапно я чувствую, что кроме меня в доме кто-то есть и этот кто-то совсем близко. Но сейчас во мне очень мало от человека. Не выпуская свою жертву, я отпрыгиваю в сторону, принимаю самую угрожающую позу и издаю что-то, похожее на шипение рассерженной кошки. Кто там еще хочет отобрать мою добычу?

Но передо мной стоит Сергей, и он с ужасом и изумлением наблюдает все происходящее. Я застываю и смотрю на него в упор. Смотри, вот она я, больше похожая на опасного дикого зверя, чем на женщину. Да, я прекрасно это понимаю, но сейчас мне нравится быть такой. А это моя добыча, видишь, что я с ней делаю? Да, так я поступаю с ними со всеми, для меня это пища, иначе я не могу существовать. Понял, наконец, с кем связался? А ты надеялся, что я сказки тебе рассказывала? Смотри, ты этого хотел. Ну, что, я тебе все еще нравлюсь? Для пущего эффекта я пачкаю ладонь в крови, стекающей у меня изо рта, и размазываю себе по лицу. И как я тебе? Но в ответ я слышу совсем не то, чего ожидала. Сергей отчаянно кричит:

– Ты ничего не понимаешь! Я люблю тебя! Любую, слышишь?! Ты хорошая, ты на самом деле самая лучшая!

Он подходит ко мне и достает из кармана носовой платок. Он хочет вытереть мне лицо сам, но я отбираю у него платок и подхожу к умывальнику. К счастью, вода там есть.

– Пойдем, а то наши заждались уже в машине.

Я умываюсь, а потом прохожу в соседнюю комнату. Надо срочно найти что-нибудь из одежды: кружевной топик насквозь мокрый (и когда я научусь, наконец, есть аккуратно?) юбка тоже вся в пятнах; нет, в таком виде нечего и думать, чтобы выйти из дома, и перепугаю всех и машину перепачкаю. А кровь, между прочим, не отмывается; кому, как не мне, это знать…

Как правило, в заброшенных домах можно найти много разных вещей, которые хозяева оставляют за ненадобностью. Первое, что бросается в глаза, это платяной шкаф. Надо же, древность какая: занимает собой четверть комнаты да еще вдобавок покрашен коричневой масляной краской. Посмотрим, что там внутри: так, половички, тюлевые занавески, которые расползаются от одного прикосновения, полная сумка аккуратно сложенных чулок в рубчик, наполовину распущенная кофта – нет, ничего подходящего. На вешалке мужское пальто, военная форма… А вот какие-то женские одежки, я их быстро перебираю и обнаруживаю темненькое платье старушечьего фасона. Ничего, сойдет, размер подошел, остальное сейчас не так важно. Я быстро стаскиваю с себя топик с юбкой и влезаю в свою находку. От платья пахнет смесью нафталина, какой-то мази и старого отсыревшего дерева. Сергей оглядывает меня с ног до головы и буквально сгибается пополам от смеха.

– Ты прямо как моя бабушка! Подожди, тут еще шляпка и, вот, ридикюльчик возьми. Ой, не могу!

Я добавляю к своему туалету шляпку, украшенную тряпочными цветочками, маленький лакированный ридикюльчик и двойную нитку искусственного жемчуга. Потом, не удержавшись, выливаю на себя половину флакончика прокисших духов "Белая сирень".

– Молодой человек, потрудитесь взять меня под руку, здесь ужасающе темно.

– Элеонора, подожди, там был еще третий, ты его тоже…?

– Нет, он в углу сидит, целехонький, немного не в форме; Валера об стенку приложил, чтобы пистолетом при детях не размахивал. А, когда приедет милиция, единственный свидетель расскажет, что эти двое накурились какой-то дряни, лишились рассудка и друг друга угрохали. А еще расскажет много интересного про своего хозяина.

На несколько секунд я проникаю в сознание громилы, сидящего на полу, а потом обращаюсь к нему:

– Все так и было?

– Да, вот уроды-то, крышу у них сорвало, зубами друг другу в глотки вцепились. Я их разнимать полез, они меня отпихнули, так в стенку и влетел. А баба с девчонкой тем временем, понятно, смылись.

– Посторонние в доме были?

– Нет, никого не было, только нас трое и заложники.

– Чем ты сейчас занят?

– Сижу и жду милицию.

– Что ты собираешься сделать?

– Рассказать им всю правду.

* * *

Все сидели в машине и ждали только нас. Валера укачивал на руках спящую дочку, его жена, похоже, еще не до конца осознала, что самое страшное уже позади. Толик поворачивается ко мне:

– Теперь надо их увезти куда-то, где никто не найдет, только вот куда? Домой, точно, нельзя, наши адреса ему тоже известны, если только к кому-нибудь из друзей на дачу…

– Кажется, я знаю, куда нам надо. Поехали в центр. Сюда, теперь направо, сворачиваем еще раз, и вот сюда, к этому серому зданию с кариатидами.

– Так это же районная библиотека!

– Именно она, а еще особняк графа Свечина, который в начале девятнадцатого века был одним из самых влиятельных лиц в массонском ордене. В читальном зале еще сохранились остатки росписи со всякими символами. Войдем, обратите внимание – строительные инструменты, геометрические фигуры, в общем, есть на что посмотреть. Кстати над входом тоже их знак – полураскрытый циркуль в кружочке, жаль, не помню, что означает, а ведь читала когда-то…

– Но ведь сейчас ночь, все закрыто. И…

– Сюда я могу входить без приглашения.

Я подношу руку к двери и замок послушно открывается. У вещей тоже есть своя память, а, когда общаешься с ними много лет подряд, то они понимают тебя без лишних слов. Особенно, когда у тебя есть некоторые способности убеждать. Способности, которые, как правило, даются в обмен на жизнь.

В комнате охраны за обшарпанным столом дремлет старичок с орденскими планками на пиджаке. Я протягиваю руку в его сторону. Старичок приподнимается, поворачивает рычажок на пульте управления, отчего на нем загораются зеленые лампочки, а потом опять засыпает, что-то бормоча и беспокойно вздрагивая. Потом на лице у него появляется счастливая улыбка.

– Что это с ним?

– Ему снится сон. Он молод, силен и отважен. А сейчас, если не ошибаюсь, он встретил свою будущую жену.

– Элеонора, я же говорил, что ты добрая на самом деле. Ой, а это что?!

На стенде, прислоненном к стене, мутная черно-белая фотография в траурной рамке. На фотографии невзрачная молодая женщина из тех, на кого никогда не обращают внимания. "Сотрудница нашей библиотеки Марина Курочкина"… "Трагически погибла… пользовалась заслуженным уважением трудового коллектива… похороны состоятся"…

В самом углу за шкафом с производственными романами маленький столик, за которым давно никто не работает. На столике такая же фотография, как на стенде, только поменьше, и букет из двух засохших гвоздичек. На крышке стола еле заметная надпись карандашом: "Марина, прости нас!"

Трясу головой, чтобы отогнать ненужные воспоминания, затем беру со стола подставку для карандашей в виде ракеты; такие были популярны в годах, примерно, семидесятых. Вытряхиваю карандаши, отвинчиваю полукруглую часть с точилкой. Там внутри лежит маленький ключик, больше похожий на ключ от шкатулки с драгоценностями, чем на ключ от хранилища списанной и не пользующейся спросом литературы.