Красноречивое молчание - Сандра Браун

— Ну, как вам мой дом? — начал он.

— Так себе, — коротко бросила она, удивленная тем, что он завел разговор на эту тему. Уж чего-чего, а этого она никак не ожидала.

Дрейк угрожающе вскинул брови, и Лаури решила, что зашла слишком далеко — в конце концов, он ее работодатель.

— Впрочем, шутки в сторону. Он выше всех похвал, и вы это прекрасно знаете. А для Дженифер здесь вообще благодать. Чистый воздух, великолепная природа, хорошие, добрые люди.

— Как она, Лаури?

Насмешливого тона как не бывало. Теперь Дрейк был сама серьезность. Услышав, что он обратился к ней по имени, Лаури почувствовала, как у нее захватило дух. Чтобы не выдать своих чувств, поспешно отвела взгляд от его лица, делая вид, что рассматривает что-то на столе.

— Просто прекрасно, Дрейк. Правда! Она очень способная и умненькая. Я и не ожидала, что мы с ней возьмем такой быстрый темп. Говорит она пока очень медленно, но ничего — со временем все наладится. А жестов она теперь знает в четыре раза больше, чем когда мы были в Нью-Йорке. А у вас как с этим? — улыбнувшись, решила подколоть его Лаури.

Но оказалось, Дрейка голыми руками не возьмешь. Он тут же сообщил ей на языке жестов, что посещает курсы три раза в неделю по вечерам и обучается так быстро, как только можно ожидать от измученного работой тридцатипятилетнего мужчины.

— Отлично! — искренне восхитилась Лаури. — Теперь вы с Дженифер сможете разговаривать обо всем на свете.

— Вы скучаете по Нью-Йорку? — внезапно спросил Дрёйк.

— Нет, — покачала головой Лаури и едва сдержалась, чтобы не добавить: «Я скучаю только по вас», но, заметив на его лице скептическое выражение, поспешила пояснить: — У вас здесь очень хорошая соседка. Между прочим, истая ваша поклонница. Если вдруг узнает, что вы приехали, наверняка будет штурмовать дом. Так вот, у нее есть двое детей — приятелей Дженифер.

Он удивленно взглянул на нее и пробормотал:

— А они… то есть… — Но так и не закончил фразу.

Однако Лаури его поняла:

— Относятся к ней, как к ущербной? Нет, Дрейк. Они играют с ней так, как играли бы с любыми другими детьми. Ссорятся, мирятся… В общем, дети есть дети. Бетти и ее ребятишки учатся языку жестов. Они с Дженифер уже вполне сносно понимают друг друга.

— Это хорошо, — с облегчением вздохнул Дрейк.

Лаури взглянула на него, и ей вдруг стало его жаль. Захотелось протянуть руку и коснуться серебристо-каштановых чуть взъерошенных волос. Она только сейчас обратила внимание, какие глубокие тени залегли у него под глазами, словно он в последнее время плохо спал. Неужели так сильно скучал по дочери? А может, приехал в Уиспез и нахлынули воспоминания о том времени, когда жил здесь со Сьюзен? Эта мысль причинила Лаури почти физическую боль. Понимая, что у нее сейчас все на лице написано, она отвернулась и с напускным безразличием спросила:

— Сколько вы еще собираетесь пробыть в Уиспез? Дрейк поднял голову, взглянул на нее, потом встал и налил себе еще кофе.

— Пока не знаю.

— То есть как это? — удивилась Лаури. Сделав глоток, Дрейк повернулся к ней лицом:

— У меня ужасно болит голова. Не могли бы вы оказать мне любезность помассировать шею?

Лаури никак не ожидала, что он так внезапно переведет разговор на другую тему. Ошеломленно кивнув, она обошла вокруг стула, на котором он сидел, и встала у него за спиной. Осторожно положив руки ему на плечи, она легонько провела пальцами по атлетическим мышцам, которые легко прощупывались под тонкой тканью рубашки.

— Вот спасибо. Сразу легче стало. — Он сделал еще один глоток и, видимо, посчитав нужным ввести Лаури в курс дела, принялся объяснять: — Эта мыльная опера надоела мне до чертиков. Я уже слышать о ней не могу! За семь лет я четыре раза женился, заводил бесчисленное число интрижек и попал в автомобильную катастрофу, которая мне память отшибла. Я чуть не женился на своей родной сестре, которую давно считал погибшей. К счастью, Бог миловал. Сын мой умер от лейкемии, а медицинскую лицензию у меня чуть не отобрали, потому что дочь одного миллионера обвинила меня в том, что я сделал ей якобы аборт, уничтожив при этом собственного ребенка. Меня тошнит уже от этого доктора Хембрика! От таких сценариев чокнуться можно!

— Вы хотите сказать, что ушли с работы? — ужаснулась Лаури, оторвавшись на секунду от его шеи.

— Не совсем. Прошу вас, не останавливайтесь. — И, когда Лаури возобновила прерванный массаж, продолжил: — Я сказал Муррею, что хочу ненадолго уехать. За все это время я брал всего несколько дней отпуска, хотя набежало уже несколько недель. На этой неделе в среду мы отсняли эпизод, где доктору Хембрику накостылял по голове какой-то грабитель, пока он со своей очередной пассией прогуливался по Сен-трал-парку. Теперь он в глубокой коме. А бедняжку изнасиловали, и теперь на какое-то время все внимание будет приковано к ней. Впрочем, долго горевать она не будет — наверняка втрескается в какого-нибудь другого врача, — презрительно фыркнув, заметил он. — А мне забинтовали голову, уложили на больничную койку и отсняли несколько кадров, как я валяюсь там бездыханный. Теперь, когда потребуется показать доктора Хембрика — вставят эти кадры, и делу конец, а я тем временем буду наслаждаться отдыхом в Нью-Мексико.

— И вы сумели это устроить?

Лаури имела лишь смутное представление о том, что творится на телевидении, и решила, что Дрейк подвергает свою карьеру страшному риску.

Он лишь пожал плечами. При этом его голова откинулась назад и уперлась в ее мягкую, теплую грудь. Пальцы Лаури скользнули по его щекам, потом вискам и принялись осторожно массировать их. Со стороны казалось, что она прижимает к себе его голову, хотя на самом деле это было не так.

— Да уж, сумел, — ответил он наконец. — Скажу вам без ложной скромности: мне удалось сделать эту дрянную пьеску самой смотрибельной в течение нескольких лет. Так что отказать мне не посмели. Кроме того, все знают, какие мы, актеры, темпераментные люди.

Он, конечно, хотел пошутить, но Лаури шутки не приняла. У нее было такое ощущение, будто ее со всего маху хлестнули по лицу. «Уж это-то я знаю…» — подумала она и, чтобы сменить неприятную тему, спросила:

— Где вы остановитесь?

Дрейк рассмеялся и, откинув голову назад, взглянул на нее. При этом он так тесно прижался к ее груди, что у Лаури перехватило дыхание. Дрейк, похоже, этого не заметил.

— Как это где? Наверху. В большой комнате. В той самой, где огромная кровать.

Лаури как ошпаренная отскочила от него. И куда только девалось ее благодушное настроение?

— Вы хотите сказать, что останетесь здесь?!

— Естественно, миссис Перриш, — ехидно бросил он. — Не в гостиницу же мне отправляться!

— Но это невозможно! Со мной под одной крышей… — Она осеклась и, взволнованно облизав внезапно пересохшие губы, прижала руки к груди. — Вы не можете этого сделать! — И сама осознала, насколько нелепо, по-детски звучат ее слова.