Удивительные приключения запредельно невероятной, исключительно неповторимой, потрясающей, ни на кого не похожей Маулины Шмитт. Часть 2. В ожидании чуда - Финн-Оле Хайнрих

— Сказал бы хоть, — говорю я.

— Ты бы стала отговаривать, — говорит Пауль, пожимая плечами. — И не остановилась бы, пока бы я не сдался.

Я не могу удержаться и фыркаю. Пауль тоже. Да уж, он хорошо меня знает.

Мы подходим к окну, где светлее, и рассматриваем записку.

— С ума сойти, — выдыхает Пауль, — совершенно как настоящая!

— Давай рассказывай теперь! Ты, значит, опять у деда был?

— Ну да! — с жаром кивает Пауль, глаза горят. — Барт мне позвонил, мы встретились и всё обсудили. И как назвать, и как упаковывать, и как производить, в общем, всё-всё. И как лучше его продавать. А потом поехали к Генералу и для начала замешали «Пэнг», целую гору. У Генерала теперь весь морозильник им забит!

— «Пэнг»?

Пауль пожимает плечами.

— Барт придумал. Не хуже, чем «Брэзз», мне кажется. Как минимум не хуже…

— Я вчера была у деда, там торговля полным ходом!

— Ясное дело, — Пауль ухмыляется. — Он же Сырный Генерал, гениальный продавец…

Я киваю. Это точно.

— Твой дед знает кучу людей, он сделал пару звонков — и под его окном тут же выстроилась очередь; он просто взял и начал продавать мороженое, прямо из окна. И каждому, кто покупал, давал купон на порцию для друга, бесплатно. Слух разнёсся моментально. А мы с Бартом поехали на детскую площадку, раздали там сколько-то мини-порций — ты бы видела, как малышню зацепило!

Раньше Пауль почти всё время молчал, глядел только на носы своих ботинок, а чтобы выманить его жёлтую улыбку — это надо было очень сильно постараться. А теперь, понимаешь, вдруг научился делать презентации и доклады, да поди ещё останови.

— Сегодня обойдём с Бартом ближайшие детские сады. Уже флаеры сделали и размножили. И ещё хотим большие плакаты развесить. А про наши расчёты я рассказывал?

Мотаю головой. Она кружится, и неслабо.

— Так ты сегодня не придёшь? Мы ведь хотели обсудить положение в Мауляндии… — говорю я.

— Приду, — говорит Пауль. — Только попозже. В общем, так, — он делает глубокий вдох. — Вчера мы заработали сорок два евро, потратили шесть, получается тридцать шесть евро чистой прибыли! И это в первый день. Помножим на семь дней в неделю или на тридцать в месяц. А ведь это только начало! Если мы будем продавать ещё больше…

— Я — за «БР-Р-РЗ-З-З»! — с жаром говорит Пит. — Это как электрошок, пузырьковый удар, бр-р-рз-з-з!

Засунув ложку в рот, он дёргается, как от удара током. Бр-р-рз-з-з.

— Да это не выговоришь, — возражает Мона. — Тогда уж лучше «Пэнг»!

— Точно! — соглашается Луиза. — Или «Пэнг-Бэнг»! Такой обстрел вкусовых рецепторов!

— А я за самое простое: Шипучее Мороженое, сокращённо ШиМо, — сообщает Юлиус. Пауль записывает идеи в блокнот, переглядываясь с Бартом.

— Шипучино или Пузырелла! — выкрикивает кто-то.

И пошло-поехало. Все орут, не слушая друг друга, изощряются как могут:

— Нет, лучше Шипучелла! Пузырино! Шипучка Делюкс! Шип-шок! Айш-крим! Взрыв-Айс!

Вопим и перекрикиваем друг друга до хрипоты, потом я предлагаю — тихо-тихо, только чтоб остальным расслышать:

— Цирк-брюле! Когда его ешь, во рту настоящий цирк!

Пауль смотрит на меня и говорит:

— Точно.

— Между прочим, я видел её в опере, — сообщает Пит, когда все наконец утихомирились. — Она там сидела в кассе и продавала билеты. Я за новыми фрисби в магазин зашёл, а потом в оперу, это рядом.

— А я следила за ней вечером. Из университета она пошла в спортзал, — говорит Луиза.

— Спортом занимается? — фыркаю я. — Небось какой-нибудь фламинговой ерундой!

— А чем фламинго занимаются? — Пит смотрит на меня с интересом. Я пожимаю плечами:

— Может, кёрлингом. Или акробатикой на лошадях. Чем-нибудь в таком роде…

Луиза качает головой:

— Не-е-е, она тренер по дзюдо!

— Правда, что ли? — изумляется Пит. — Вот всегда хотел дзюдо попробовать!

— Тот Человек предложил занять чердак, — говорю я. — Это было бы, конечно, идеально, места там хватает, можно и офис устроить, и лабораторию, в общем, настоящий штаб. Только вот…

— Только что? — спрашивает Юлиус.

— Ну, только… я с Тем Человеком никаких дел не вожу. Чердак он отдаст, а сам сможет за нами наблюдать, мы ведь рядом будем. Ему этого-то и надо, но так задёшево нас не купишь, правда?

Юлиус кивает.

Мама медленно и обстоятельно обнимает меня: левой рукой кладёт правую мне на спину — правая у неё недавно опять перестала нормально работать. При этом мама улыбается, а я думаю: делает хорошую мину при больной игре. И закрываю глаза. Мы лежим на кровати среди груды подушек.

— А помнишь, — шепчет мама, — как мы гуляли в сентябре?

Киваю с закрытыми глазами. Этого я никогда не забуду и ничего другого тоже никогда не забуду, потому что теперь всё должно навечно запечатлеваться и оставаться внутри меня. И если представить себе, что у каждого в голове помещается определённое количество воспоминаний, то там, конечно, найдётся место для воспоминаний о родителях, так что я выделю в мозгу место под склад, устрою большую такую кладовку, такой НЗ, которого хватит до конца моей жизни. Воспоминания о Том Человеке я выкину, освобожу место и заполню весь объём мамой. А уж нашу последнюю настоящую прогулку я совершенно точно не забуду. Мама тогда ещё неплохо ходила, это было незадолго до обострения.