Дом наизнанку. Традиции, быт, суеверия и тайны русского дома - Ника Марш

кодексе, даже были предусмотрены ситуации, где поступки совершались «спьяну». Учитывая, что первые главы «Правды» относятся к 1016 году, легко убедиться, что у проблемы давние корни. Но кто упомянут среди пьяниц? Купец.

«Если какой-нибудь купец, – гласит «Русская правда», – пропьется или пробьется об заклад, или по неразумению испортит чужой товар, то пусть будет так, как захотят те, чей этот товар. Будут ли ждать, пока выплатит, или продадут его, это их право».

Купец – человек при деньгах. В XI веке мог себе позволить испить византийского вина. Ну а что могло случиться при этом, описывает нам и «Псковская судная грамота»: «А кто с ким по пьяни меняется чем, или что купят, а потом проспятся, и одному истцу не любо будет, ино им разменится». Более чем гуманное отношение: мало ли, какие глупые сделки может сделать купчишка в нетрезвом виде!

Пиво варили каждый в своем доме, и по крепости оно сильно уступало современным напиткам. Использование пива в повседневной жизни не было признаком пьянства, наоборот. Вспомним историю Ильи Муромца. Калики-перехожие попросили у него пива, а потом и ему самому предложили отведать. И случилось чудо! Илья Муромец «услышал свою силу»! Но о пиве со временем пришлось забыть: при Иване III на пиво и хмель ввели пошлину, и в крестьянских хозяйствах перестали варить этот напиток. Больно накладно!

Бодрящие напитки пили на праздники. Помните традиционную концовку русских сказок? «И я там был, мед-пиво пил, по усам текло, а в рот не попало». Однако в ранних летописных свидетельствах нет указаний на то, что русский человек слишком злоупотреблял спиртными напитками. Да и спиртными их можно было назвать весьма условно – забродившая медовуха имела крайне небольшой градус. Не крепче сидра.

Да и история питейных заведений на Руси началась достаточно поздно: в 1533 году при Иване Грозном открылся «Царев кабак», который стал первым в своем роде.

Помимо традиционных напитков и легких вин, которые привозили из Италии, появилось иное зелье – полученное путем перегонки. В «Царевом кабаке», в отличие от корчмы, еду не подавали. Исключительно напитки.

Вот как пишет об этом явлении журнал «Ресторанное дело» от 1911 года в номере шестом:

«Взяв Казань и узнав о существовании в нем Ханского кабака, он (Иван Грозный. – Прим. авт.) страшно заинтересовался этим новым видом питейного заведения… Прибыв в Первопрестольную, он приказал устроить для стрельцов Царев кабак, отличавшийся от Ханского тем, что в нем была воспрещена продажа какой-либо еды. Появление такого кабака было встречено сочувственно, и… кабаки стали появляться везде и всюду. Народ и посадские люди, не имея возможности, в силу запрещения, приготовлять у себя пития, поневоле устремились к кабаку и понесли в него гроши. Кабак стал давать громадный доход».

Появиться в нетрезвом виде на улице было стыдно. Более того, при Иване Грозном такое грозило избиением батогами или даже тюрьмой. Но открывшиеся возможности «пития» в кабаках (которые стали появляться во всех городах) очень пагубно сказались на русском народе. В свидетельствах Адама Олеария и Сигизмунда Герберштейна, путешественников, которые посещали наше государство и оставили об этом подробные записки, можно встретить описания и женского пьянства. Причем как явления вполне обыденного. Когда царевну Ирину, дочь государя Михаила Федоровича, описывали жениху – датскому принцу, – особенно обратили внимание, что она никогда пьяной не была. Удивленный молодой человек такую характеристику отметил особо. Ирина была девушкой строгого воспитания, в отличие от многих боярынь, весьма охочих до чарочки. В 1663 году царю Алексею Михайловичу подавал жалобу на жену садовник Голе: «Арина пьет и бражничает, и дома не живет недели по две… напивается допьяна и бранит».

Немало челобитных XVII века посвящены женскому пьянству. Откуда оно взялось? После распространения кабаков, после того как научились создавать спирт и самогон, крепкие напитки перестали быть диковиной. Добавим к этому беспросветность жизни многих женщин: с рождения подчиняться отцу и матери, затем в доме мужа беспрекословно слушать свекра и свекровь, а если еще муж – постылый, с которым обвенчали против воли… Кроме того, муж – довольно часто – поднимал руку на жену. В «Домострое» прямо указывалось, как следует обращаться в провинившейся женой:

«Ни за какую вину ни по уху, ни по лицу не бить, ни под сердце кулаком, ни пинком, ни посохом не колотить… ничем деревянным не бить. Кто в сердцах так бьет или с кручины, многие беды от того случаются: слепота и глухота, наступают головные боли и боль зубная, а у беременных женщин дети в утробе повреждаются. Плетью же… осторожно бить, и разумно и больно – если вина велика. За ослушание и нерадение – рубашку задрав, плеткой постегать, за руки держа и по вине смотря, да поучив попенять».

От несправедливого и жесткого битья бежала от мужа Матрена Горбовских и почти шесть лет скрывалась, пока ее не изловили и не вернули мужу. Александра, жена Ивана Моховика, в XVII веке ушла от мужа по той же причине – бил немилосердно. Но женщина пропала бесследно, что вызвало предположение родни о ее самоубийстве.

В таких условиях чарка спиртного чуть-чуть примиряла с действительностью, согревала душу несчастных. Правда, английский врач государя Алексея Михайловича отмечал и другую причину, по которой женщины пили, – сами семьи заставляли слишком худых дочерей чаще лежать и давали им спиртное, чтобы быстрее толстели. Тоненькая девушка считалась болезненной. Выносить и выкормить многочисленное потомство, работать по дому и в поле могла лишь крепкая и пышная. Такой эталон красоты на Руси сохранялся довольно долгое время. Уже упомянутый англичанин Коллинз в XVII столетии отмечал:

«Красотою женщин они считают толстоту. Говорят: Дай мне Бог толстоту, а я себе дам красоту».

Но вернемся к пагубным привычкам. «Пьянство жен отлучает от мужа», – глаголет нам источник XVI века. В нетрезвом состоянии случались и драки, и оскорбления. «Срамословие» в сторону проходящего человека могло повлечь за собой епитимью – церковное наказание. Например, бить 12 поклонов и прочесть столько-то молитв. Коллинз отмечал, что немало женщин XVII века предавались этому пороку – пьянству. Что для знатных московиток было обычным делом устраивать женские пиры, на которые приглашались родственницы и подруги. Чарку с вином подносили на таких мероприятиях и царице Наталье Кирилловне Нарышкиной, супруге Алексея Михайловича и матери будущего императора Петра I. «Вечно пьяной, вечно покачивающейся», – описывал саксонский посол императрицу Екатерину I. Впрочем, о бывшей портомое зубоскалили с большим удовольствием: ведь в XVIII столетии русский государь привел в хоромы простолюдинку! Такое было простительно в раннем Средневековье, а вот в XVI веке шведскому