Невидимый враг - Поль де Ивуа

— Не может быть!

— Уверяю вас, Лаваред только что перед вами от меня ушел.

— Вы, конечно, отрицали?

— Конечно. Я даже пригласил его завтра съездить вместе со мной в Брокен-Бей и удостовериться собственными глазами, что никакого Ниари там нет.

— То есть как это?.. А, понимаю, вы его переведете в другое место!

— Да, в сиднейскую тюрьму. Вот приказ, — продолжал Оллсмайн, взяв со стола бумагу. — Будьте добры, отнесите его в центральное управление и прикажите сегодня же отправить с курьером в Брокем-Бей, коменданту. Необходимо этой же ночью переправить Ниари в центральную сиднейскую тюрьму.

У Пака дрогнули веки, как бы от едва сдерживаемого смеха. Но Оллсмайн этого не заметил.

— Я сейчас же исполню ваше желание, — отвечал горбун.

И, взяв бумагу, он вышел из бюро. Отправившись прямо в центральное полицейское управление, он передал бумагу в отделение, заведующее перемещением арестантов и, заложив руки в карманы, насвистывая арию, отправился к полицейскому посту на набережной Дарлинг-Харбор.

Вызвав начальника поста, того самого, который отвязывал его ночью от столба, Джеймс сделал ему какие-то указания относительно мер, необходимых для розыска подшутивших над ним злоумышленников, и, окончив служебные обязанности, потихоньку направился к дому Оллсмайна.

Вдруг он усмехнулся, заметив двух гуляющих, с которыми должен был встретиться. Один был Силли, другой, шедший сзади шагах в пятидесяти, походил на рабочего.

— Здравствуйте, Джеймс Пак! — поравнявшись с ним, сказал Силли, узнав и протягивая руку.

— Здравствуй, Силли.

Рабочий остановился перед каким-то объявлением, мальчик искоса посмотрен на него и тихо проговорил:

— Этот молодец за мной следит.

— Вероятно, по распоряжению Оллсмайна. То, чего я боялся, случилось. Ваши письма к Лавареду, потом эти выбившиеся из-под капюшона волосы… Одним словом, Силли, у него появились подозрения. Вам нужно сегодня же вечером исчезнуть из Сиднея.

— Я исчезну. Но только… при этом шпионе… как же я смогу предупредить тех?

— За вас это сделаю я.

— Благодарю вас, Джеймс. Только… — глаза мальчика наполнились слезами, — только мне будет очень скучно без вас.

— И мне тоже, Силли. Но я надеюсь, что наши испытания скоро кончатся.

— Вы говорите: скоро, — улыбаясь сквозь слезы, сказал Силли. — Значит, вы надеетесь…

— Да, Силли.

— И тогда мы уже не расстанемся?

При таком вопросе на лице Джеймса появилось выражение страдания.

— Это будет зависеть от другого лица, которому и вы и я обязаны повиноваться. Ну, до свидания, Силли, будем надеяться. Приготовьтесь же к вечеру, а тех я предупрежу сам.

Мальчик распрощался с Джеймсом и пошел дальше. В то же время и рабочий закончил читать афишу и пошел вслед за ним. Поравнявшись с Джеймсом, он незаметно кивнул ему головой. Горбун ответил ему тем же.

— Доув из бригады «Ф», — пробормотал он. — Совсем не умеют гримироваться эти полисмены.

И он продолжал свой путь. Подойдя к самому берегу, Пак остановился, устало посмотрел на мутную воду, заложил руки за затылок, потянулся и зевнул. Трижды повторив этот жест, он отправился к Оллсмайну.

День прошел в обычных полицейских занятиях, и наконец наступил вечер. Джеймс Пак уже начал было собираться уходить, но делал все необыкновенно медленно. Может быть, он очень устал этой ночью?

Сонный и вялый Джеймс уже начал было прощаться с Оллсмайном, когда слуга вошел и доложил, что пришел Доув.

Оллсмайн улыбнулся. Он попросил Джеймса обождать и приказал ввести агента. Доув тотчас же вошел в комнату.

— Что нового? — спросил Оллсмайн.

— Мальчик нанял на всю ночь лодку.

— Лодку?

— Да. Он собирается ловить рыбу вне рейда, у мыса Джексон.

— Он не заметил, что вы за ним следили?

— В этом я готов поклясться.

— И выбор места заставляет вас думать, что…

— Что он предполагает войти в сношения со своими сообщниками.

Оллсмайн дружески хлопнул Джеймса по плечу.

— Ну вот, этой ночью нам снова не удастся поспать, — сказал он. — Оставайтесь обедать. А вы, Доув, распорядитесь, чтобы была готова большая таможенная шлюпка с полным экипажем, и ровно в восемь часов ждите нас у причала № 23.

— Но в чем дело? — удивился Джеймс Пак.

— Подождите и увидите! А пока надо подумать об обеде.

Доув ушел, а Джеймс и Оллсмайн перешли в столовую.

Леди Джоан уже сидела на хозяйском месте. Она тепло поприветствовала секретаря своего мужа, но Джеймс заметил, что она недавно плакала. Это обстоятельство не ускользнуло также и от внимания Оллсмайна.

— Что такое? — спросил он грубоватым тоном. — У вас опять красные глаза?

— Вы правы, — отвечала леди Джоан. — Но ведь при вас я не плачу.

— Будет ли этому конец?! Я уверен, что вы просидели все утро перед портретом Маудлин. Если это будет продолжаться, я прикажу снять его!

— Нет, сегодня этого не было.

— Так что же тогда было?

— Я ждала этого мальчика…

— Силли?

— Да. Он должен был прийти сегодня. Мне так хотелось его видеть. Надеюсь, ему не помешали?

— А, так этот мальчишка вас интересует? — с улыбкой проговорил сэр Тоби. — Меня несколько удивляет такая внезапная симпатия, но, если хотите, я вам, доставлю удовольствие, и вы его увидите. Завтра же вы получите возможность смотреть на него целый день, и он никуда не уйдет.

Леди Джоан с некоторым беспокойством посмотрела на Оллсмайна. В его словах ей послышался какой-то скрытый смысл.

— Вы слышали, что я сказал, — продолжал Оллсмайн добродушным тоном. — Не спрашивайте больше ничего, это моя тайна. Довольно плакать! Будем радоваться… Puff over![5]

— Да, Puff over! — загадочным тоном повторил за ним Джеймс. — Простите, сударыня, что я вмешиваюсь в ваш разговор, — прибавил он, обращаясь к леди Джоан, — но я разделяю мнение сэра Оллсмайна, что вслед за горем наступает радость!

Леди Джоан с удивлением посмотрела на Джеймса. Впервые он говорил с нею таким тоном, первый раз дал понять, что ему известны тайные надежды безутешной матери.

— Хорошо, раз вы этого желаете. Puff over! — с улыбкой ответила она.

Сэр Тоби был в восторге от того, что его жена немного оживилась. Обед прошел без всяких инцидентов. Сразу после него мужчины простились с хозяйкой дома.