В сладком плену - Адель Эшуорт

— Прошу прощения, ваша светлость, — хрипло проговорила она, безуспешно пытаясь высвободить запястье из хватки герцога.

И тут Ян заморгал, едва заметно, будто выходя из транса, покачал головой и озадаченно нахмурил брови.

— Ваша светлость? — снова прошептала Виола.

Герцог медленно опустил ресницы и уставился на ее груди, завораживающие полусферы которых открывал глубокий вырез туго затянутого лифа. Под этим откровенным взглядом у Виолы перехватило дух, по телу разлилось тепло; а герцог все смотрел, и на бесконечный миг она испугалась, что он преодолеет последнюю преграду в три дюйма, положит щеку ей на груди и примется жадно их целовать.

Казалось, воздух вокруг них трещал, заряженный глубоко спрятанными воспоминаниями Виолы о тех днях, когда Ян жался к ней в отчаянии. Ей вдруг стало страшно, что своим невинным прикосновением она разбередила те обрывки памяти, которые остались у него.

— Виола… — пробормотал герцог.

Заслышав свое имя, Виола распахнула глаза, но не шелохнулась, оставаясь в опасной власти Яна, не понимая, что говорить, что делать и делать ли что-нибудь вообще. Тикали секунды, и, наконец, герцог резко вдохнул и поднял глаза к ее лицу.

Едва их взгляды встретились, его глаза вспыхнули диким пламенем, и от страшного голода, который увидела в их темных глубинах Виола, сердце замерло у нее в груди, а желудок скрутило в узел.

Он что-то помнит…

И вдруг, в одночасье, огонь погас. Настроение в студии изменилось, герцог обольстительно сузил веки, а его красивый рот изогнулся в кривой улыбке. Как будто он силой воли отмел растерянность и возбуждение и стал совершенно другим человеком, вернулся к образу грозного, неотразимого джентльмена, каким вошел в ее дом. Герцог по-прежнему не отпускал запястья Виолы, но теперь его пальцы сделались нежными и заскользили по ее чувствительной коже. Мгновение спустя Ян поднял ее руку и осторожно коснулся мягкими губами кончиков ее пальцев.

Ошеломленная, Виола чуть не уронила альбом, за который до сих пор цеплялась как за спасательную шлюпку; колени у нее подгибались, но отвести глаз она не могла.

Пристально наблюдая за ней, герцог водил головой взад-вперед, лаская костяшки пальцев изысканными прикосновениями губ. Виолу лихорадило, ее тело мгновенно распалилось сексуальным томлением, которое она помнила, но не испытывала уже много лет. Потом, подняв ее руку еще выше, герцог слегка склонил голову набок и стал целовать запястье, маленькими шажками прокладывая сладкую тропинку, дразня горячим дыханием, доводя до беспамятства.

— Вы прекрасны, — прошептал герцог, не отводя губ от запястья. — Ничего не могу с собой поделать, когда вы так близко.

В каком-то смысле Виола ему верила. И все-таки внимание, которое он уделял ей сейчас, разительно отличалось от страсти, которую она ощущала и видела в его глазах всего пару мгновений назад. Теперь она казалась напускной — как будто мысли и чувства Яна раздвоились. Как будто он действовал по плану.

Силы вернулись к Виоле, эмоции улеглись, и она снова попыталась высвободить руку. На сей раз герцог ее отпустил.

Он поднялся, и Виола попятилась на шаг, обеими руками прижав альбом к груди в некоем подобии самозащиты.

— Вы знаете, я хочу поцеловать вас, Виола, — хрипло прошептал он.

Виола чуть приподняла подбородок, начиная закипать от гнева. Герцог явно решил, что может помыкать ею, как ему вздумается, что она будет исполнять каждое его желание и прихоть. Она оставила такую покорность в Уинтер-Гардене, когда ушла от своей деспотичной семьи, и окончательно поставила на ней крест, когда умер муж. Она никому больше не позволит решать за себя. Особенно мужчине, который использует ее женскую природу против нее самой. Но самым страшным, самым отвратительным чувством после того, что произошло несколько мгновений назад, было подозрение, что Ян притворяется. Или лжет с какой-то гнусной целью.

Сердце Виолы колотилось, лицо, несомненно, сделалось ярко-розовым, к удовольствию герцога, но она встретила его взгляд, натянуто улыбнулась и с чопорным сарказмом ответила:

— В самом деле, ваша светлость, вы производите впечатление человека, которому по вкусу подобные развлечения, но я не думаю, что мне стоит вам потворствовать. И, разумеется, это повредит нашим деловым отношениям.

Брови герцога взмыли вверх, губы искривились. Виола не могла определить, удивила она его или развеселила, но если бы пришлось гадать, она бы сказала, что и то, и другое. Однако дожидаться ответа она не стала. Проскочив мимо Яна, она быстро вернулась к своему письменному столику, положила на него альбом, позвонила в колокольчик, вызывая слугу, потом повернулась лицом к герцогу и скрестила перед собой руки.

— Полагаю, на сегодня достаточно. Дворецкий проводит вас…

Ян добрался до нее в три шага.

Схватив Виолу за обе руки, он рванул ее к себе и налетел на ее рот, не грубо, но с непоколебимой решительностью.

Писк вырвался из ее горла при первом касании, и на долю секунды ей захотелось оттолкнуть Яна и закричать. Потом все негативные мысли испарились: герцог принялся ласкать ее губы своими, убеждая раскрыться, подчиняя ласковым напором и заставляя таять изнутри. Сама того не желая, Виола тихонько всхлипнула.

Этот вздох повиновения подстегнул Яна. Отпустив руки Виолы, он обнял ее и притянул ближе. Одна его ладонь легла на спину, второй он обхватил шею, коснувшись пальцами волос на затылке. Рот герцога изощренно подминал Виолу под себя, оживляя каждый нерв в ее теле, напоминая о наслаждениях, которые может дать только мужчина. Его язык порхал по верхней губе, потом устремлялся внутрь, и она встречала его дразнящими касаниями своего языка, завороженная им, его вкусом, его запахом. Зажатая в объятиях герцога, Виола не могла ничего иного, кроме как принимать его. Но как только она обвила его руками ниже пояса и отдалась желанию, он замер, а потом очень медленно поднял голову.

Виола почувствовала, как Ян разжимает ее руки, отстраняет ее от себя и делает шаг назад. Ее ресницы распахнулись, и она подняла затуманенный взгляд к его лицу.

Герцог смотрел на нее сверху вниз, его темные глаза были непроницаемы, дыхание вырывалось из груди резко и быстро; ему тяжело давался контроль над собой.

Внезапно за спиной герцога раздался тихий кашель. Виола вспомнила, что звонила в колокольчик перед тем, как Ян набросился на нее, и с ужасом осознала, что они не одни.

— Не нужно меня недооценивать, леди Чешир, — прошептал герцог только для ее ушей и с усмешкой добавил: — От меня не так просто отмахнуться.

Виола пришла в ярость. Ей захотелось отвесить красавцу герцогу пощечину за то, что тот воспользовался ее слабостью и поставил ее в неловкое положение. Но едва она попыталась это сделать, как поняла, что Ян до сих пор держит ее за руки.

В следующий миг, когда герцог улыбнулся, отпустил ее и шагнул в сторону, обнаружив за собой лакея-новичка, который смущенно мялся в дверях, Виола внутренне сжалась, ибо начала понимать, что он сделал. Слуги не умеют держать язык за зубами, и к концу дня вся округа будет знать, что молодую вдову Чешир, которая так недавно вышла из траура, застали целующейся с герцогом Чэтвином, в собственной студии, и целующейся не просто так, а со страстью.