Поймай меня, или Моя полиция меня бережет - Анна Орлова

Птицы поют, пчелы жужжат – красота!

Бабка Марья наблюдала поверх забора, для удобства подложив вместо ступеньки чурбачок.

Ох какие слухи пойдут!

Кстати, надо бы ее порасспросить насчет мадам Цацуевой (ее дом почти напротив), вдруг что-то видела или слышала? Главное, не забывать делить все рассказанное на десять, а лучше на двадцать.

В писатели бы бабке Марье податься, с ее-то неуемным воображением!

– Хозяева! Эй, хозяева! – привычно завела я, и Мердок удивленно на меня покосился.

«Эх, белая кость! – подумала я снисходительно. – Не знаете вы быта и нравов частного сектора!»

Тролли всё не отзывались.

Наконец бабка Марья не выдержала:

– Милка, да в запое они!

– И давно? – удивилась я.

Как говорится, вчера еще ничего не предвещало.

– Так с утречка прямо! – охотно поделилась бабка Марья. – Как ваши-то приехали, так тролли эти окаянные что-то там у себя бузить начали. А потом чую – звон. Кубками своими звенят, ироды!

И осуждающе покачала головой.

Я усмехнулась. Тролли действительно всегда пили из вместительных пол-литровых посудин, просто потому, что обычные рюмки им как слону дробина.

– А вы уверены, что они по-прежнему там? – осведомилась я, дернув за рукав Мердока, который уже открыл было рот.

– Да где ж им еще быть? – всплеснула руками бабка, чуть не сверзившись при этом со своей ненадежной опоры. – Звенят, и бубнят чего-то, и шебуршат!

Я прислушалась, но не уловила ни звука. Вот это и называется: нюх – как у собаки, глаз – как у орла!

– Что ж им, иродам, в горах ихних не сиделось? – завела любимую песню бабка Марья. – Понаехали тут…

Мердок поднял ладонь.

– Пожалуйста, тише, – попросил он, к чему-то прислушиваясь.

Ха, не на ту напал! Такие старушки вежливость считают слабостью.

– Вот я и говорю, зря правительство с ними цацкается! – повысила голос бабка Марья. – Идолища проклятые! Вот в наше время…

– Тихо! – ледяным тоном повторил Мердок.

Голоса он не повышал, но бабка словно подавилась гневной тирадой.

Следователь кивнул и снова повернулся к логову троллей. Я последовала его примеру.

От дома на знакомый мотив доносилось негромкое: «Шумела степь, кусты шуршали, охота доброю была…»

Интересно, это эльфы у троллей сплагиатили или наоборот?

Надо у Ульва спросить, вдруг он в курсе?

Я незаметно ущипнула себя за ухо. Что за неуместные мысли?!

– Грендель! – звонко крикнула я. – Открывайте, а то наряд вызову!

В доме притихли, затем раздались тяжелые шаги.

– Иду я, иду, – проворчал хозяин.

Он медленно подошел к калитке, отодвинул засов и уставился на нас налитыми кровью глазами.

– Ну, чего надо? – неприветливо буркнул он.

Запах перегара буквально валил с ног.

Мердок молчал, предоставив инициативу мне. И правильно делал, а то его высокопарная манера изъясняться троллям недоступна.

– Мне нужен Хельги. – Я старалась говорить доброжелательно, но твердо.

Тролль не двинулся с места.

– Зачем? – подозрительно спросил он.

– Расспросить кое о чем, – неопределенно ответила я.

Не сознаваться же, что он подозреваемый по делу о пропаже мадам Цацуевой!

– О той бабе, что ли? – Тролль глубоко вздохнул и посторонился. – Ладно уж, проходи!

Я осторожно последовала в дом, стараясь не сломать каблуки об усеивающие землю булыжники.

Беспорядка на знакомой кухне прибавилось. Обычно мать семейства строго следила, чтобы в доме не плевали на пол и не слишком сорили, но сейчас она занималась более важным делом: разбавляла спирт.

Тут и там валялись кости, а от забористого алкогольного духа на глаза наворачивались слезы.

Надо было видеть лицо аккуратиста Мердока! Он остановился на пороге, словно боясь испачкаться.

За столом сидел Хельги, повесив буйную голову. Перед ним стоял полный кубок, а рядом…

Я поморгала, борясь с желанием протереть глаза. Эта кокетливая кружевная вещица никак не могла принадлежать ему! Хотя по размеру, пожалуй, подошла бы…

– Откуда это у тебя? – спросила я, не успев толком подумать.

Тролль с трудом, словно через силу, повернулся ко мне и выдавил:

– Это подарок. Она мне подарила!

И, цапнув кубок, тяпнул водки.

«Страшное подозрение закралось мне в душу!» – как написали бы в любимых Розочкой любовных романах.

– Мадам Цацуева? – зачем-то уточнила я.

– На-та-ли! – нежно, нараспев поправил меня юный тролль.

Мердок кашлянул, и я заторопилась.

– Какие у вас с ней отношения? – Я заглянула в мутные очи Хельги.

– Любовь, – бросил он, не колеблясь, и для убедительности рубанул воздух ребром ладони.

Папа-тролль издал какой-то невнятный звук и отвернулся.

Кажется, кандидатуру мадам Цацуевой на роль будущей невестки он не одобрял. Или они вовсе не собирались пожениться?

Я вспомнила заявление мадам, требующей принудительного венчания, и задумалась. Концы с концами не сходились.

Осторожно присев на табурет напротив Хельги (бедная моя юбка!), я спросила мягко:

– Ты мне расскажешь? О вас?

Юный тролль неуверенно кивнул.

– Да чего рассказывать? Я кататься люблю. Ну, на аттракционах. – Сложное слово он выговорил с натугой. – А она там… билеты продавала. Ну и вот.

Он развел здоровенными ручищами, трогательно зеленея щеками.

– Теперь ясно, кого потерпевшая ждала вчера, – негромко вмешался Мердок.

При слове «потерпевшая» тролль дернулся было, потом словно обмяк.

– Ну да, – признал он, опустив глаза. – Мы условились. Только я пришел, а там уже эти, ваши… – Он безнадежно махнул рукой.

– И ты ничего подозрительного не видел? – по-прежнему мягко спросила я.

Хельги вскинул на меня глаза, зло прищурился, ощерил зубы… и неожиданно оказалось, что передо мной сидит хищник – еще не вполне уверенный в своей силе, но уже готовый вцепиться в загривок врага.

Я отвела взгляд: не стоит его сейчас дразнить.

Хельги помолчал.

– Найдите ее, – попросил он. Сглотнул и признался: – Я ничего не учуял. Если бы… – Хельги сжал кулаки.

Отец положил руку ему на плечо, и юный тролль медленно обернулся.