Поцелуй возлюбленного - Мэри Блейни

– Я могу наказать вас его способом, поскольку у меня нет возможности продать вас белому работорговцу.

– Вы думаете, что похитители собирались сделать именно это? Именно по этой причине им сказали, чтобы они не причиняли мне боли?

Майкл полагал, что он просто пошутил, но она снова восприняла это всерьез.

– Нет, Оливия, я думаю, что за этим кроется что-то более личное.

– Что может быть более личным, чем похитить женщину и отдать ее в качестве приза какому-то другому мужчине?

– Соглашусь с вами. – Майкл сжал губы, чтобы не сказать, что в случае с леди Оливией их обоих ждет большой сюрприз. – Однако, Оливия, подумайте об этом. Нет никакой причины похищать сестру герцога, когда есть десятки других девушек, чьи жизни не столь защищены.

Поначалу она не ответила, очевидно, обдумывая сказанное, но, в конце концов, кивком выразила согласие.

– Я думаю, что скорее всего они использовали вас для того, чтобы привлечь внимание вашего брата.

Внезапно брошенный взгляд, в котором читалось подозрение, пробудил в нем любопытство. По всей видимости, она что-то ему недоговаривала.

Он скрестил руки.

– Леди Оливия, сейчас я не вполне уверен, что вы рассказали мне всю правду о том, как в конечном итоге оказались голой в лесу. Может быть, это результат неудачного свидания?

– Я была похищена! Свидания? С кем? В этом плане мужчины мной не интересуются.

– Если так, то скажите мне, кто такой Большой Сэм. Вами не интересуются мужчины? Это такой вздор, которому я никак не могу поверить.

Она либо не слышала вопроса, либо не сочла нужным на него ответить.

– Единственная причина, почему я не была абсолютно честной с вами, заключается в том, что я не была уверена в вашей честности. И сейчас не вполне уверена. Возможно, вы не столь ужасны, как мои похитители, но откуда мне знать, что вы не собираетесь заманить меня в ловушку и не вынудите меня выйти замуж или потребуете вознаграждение?

– Вот, снова проявляются ваши вкусы в отношении книг, которые вы читаете. – Он стиснул кулаки, чтобы не схватить ее и не встряхнуть как следует.

– Такое случается. Вы же знаете, что случается.

– Да, но уверяю вас, что я не хочу ни денег вашего брата, ни вашей руки. – Он разжал кулаки, чтобы доказать себе, что не раздражен. – Леди Оливия, может случиться так, что ваш брат поймает меня в ловушку и заставит жениться на вас, чтобы спасти вашу репутацию.

О Господи, она восприняла это как оскорбление и отвернула от него лицо, но уже после того, как он успел прочитать в ее глазах боль.

– Почему вы спасли меня? – спросила она, все еще не глядя на него.

– Потому, моя девочка, что в цивилизованном мире человек помогает другому человеку, попавшему в беду. Вы спасли бы меня, если бы наши роли поменялись.

«Слава Богу, она никогда не узнает, что мне приходила мысль оставить ее».

– Миледи, нам нужно отправляться в путь.

Оливия не пошевелилась, но подняла голову и вновь скрестила на груди руки. Это была поза, которая переставала ему нравиться.

– Я все еще хочу прежде всего одобрить – то есть услышать – ваш план.

– Ценю, что снизошли, – сказал он, прикасаясь к пряди волос на лбу, чтобы подчеркнуть сарказм. – Как я мог усомниться, что вы родственница герцога?

– Мистер Гаррет, я все еще хочу услышать ответы на мои вопросы.

– Я могу объяснить все остальное в дороге.

– Нет. Нельзя начинать готовить блюдо, не зная его составляющих. Где вы намерены оставить меня, если едете к моему брату?

– Когда вы перестанете быть упрямой мегерой?

– Когда вы перестанете вести себя как непроходимый тупица.

Майкл решил, что пора уходить. Довести препирательство до слез и до того, чтобы по-детски обзывать друг друга, – вряд ли это сулит какое-нибудь движение вперед.

– Мы можем обсудить детали нашего плана по дороге в Пеннсфорд. Я вам расскажу все, что требуется. Нам больше не нужно хитрить друг перед другом. – Он с трудом мог поверить, что эти слова изрек он сам. Хитрить и скрывать – его образ жизни, когда он изображал французского офицера. – Доешьте яблоко. Это единственная оставшаяся у нас пища. А я пойду седлать Трою, – сказал он, открывая дверь.

Он выходил из леса, когда услышал стук копыт приближающихся лошадей и голоса двух всадников-мужчин. Пробормотав несколько слов, которые могли быть и молитвой, и ругательствами, он бросился к Оливии.

– Приближаются двое. Я не знаю, кто они. Ложитесь на кровать спиной к двери. Натяните мою шинель повыше, чтобы они не увидели ваши волосы.

На сей раз она была столь напугана, что не решилась спорить.

– Это не похитители? – Голос ее прозвучал глухо, поскольку она уже закуталась в шинель.

– Я не знаю, но мы не упустим шанса. – Майклу было больно видеть выражение страха у нее на лице, и он улыбнулся. – Могу похвастаться, я имел дело и с пятью и при этом остался жив. А теперь расскажите мне о Большом Сэме.

– Что? Зачем?

– Просто расскажите. – Он уловил панику в ее голосе и поцеловал в лоб, надеясь, что это даст ей возможность почувствовать его уверенность.

– Он большой. Это имя он носит не в шутку.

– Хорошо, что еще?

– Он встревожится и станет всюду меня разыскивать.

– Хорошо. Поверьте, я знаю, что делаю. Они уйдут через десять минут. – Или же Майкл их убьет.

– Ваш пистолет. Он вам может понадобиться. – Она сунула оружие ему в руку.

Оливия либо кровожадная, либо ясновидящая. Он спросит ее об этом позже. Со своим пистолетом – незаряженным пистолетом, притороченным сзади к поясу брюк, Майкл открыл дверь и вышел, чтобы встретить гостей.

Оливия натянула шинель на голову и ждала. Минуту назад она испытывала раздражение по поводу того, что мистер Гаррет настаивал на своем старшинстве. Сейчас же она чувствовала себя в такой же безопасности, как цыпленок, который находился рядом с человеком, вооруженным топором. Ей страшно надоели эти рывки: то чувствовать себя в безопасности, то уже в следующую минуту испытывать смертельный страх.

Единственным не парализованным страхом оставался мозг, и она решила, что прятаться под шинелью идея весьма глупая. Что, если мистеру Гаррету понадобится помощь? Оливия импульсивно соскочила с койки, схватила шинель и потащила ее за собой к лестнице, ведущей на чердак.

Там было небольшое окно. Нет сомнения, что какая-то разумная женщина настояла на том, чтобы оно было здесь прорублено, и сколько раз она и другие женщины наблюдали за тем, что происходит внизу. Они тоже беспокоились за жизнь защищающего их мужчины? Или боялись за свою собственную?