Адам и Эвелин - Инго Шульце

Катя обхватила губами верхушку мороженого, казалось, она вкручивала его в себя в полной задумчивости — так, словно ее рот автоматически следовал за уходящей вниз спиралью. Адам, с сумкой под мышкой, все время поглядывал на полукруглый шрам на ее левой руке. Черная футболка без рукавов с выцветшим бразильским флагом на груди очень шла ей.

— Я бы запросто еще одно съела, — сказала она.

Продавец мороженого улыбнулся, когда она вновь оказалась перед ним.

— Он тебе специально побольше положил, — сказал Адам, когда они шли по улице Ваци по направлению к площади Вёрёшмарти.

Он взял курс на сувенирную лавку. Пока Адам покупал карту города, Катя рассматривала витрину.

— Смотри-ка, что у них есть, — сказала она и постучала по стеклу.

— Водный шар, со снежинками?

— Нет, вот это.

— Трубка?

— Кубик, кубик Рубика, его надо вот так крутить.

Адам опять зашел в магазин и вернулся с кубиком Рубика в руках. Катя порывисто обняла его. Ее плечи сильно разогрелись на солнце.

— Прости, — сказала Катя. — Вообще-то я не настолько невоспитанна и ребячлива. Если хочешь, возьми его себе.

— Ой, нет, мне он точно не нужен! На, держи, еще кое-что по практической части, чтоб ты не ходила больше с пустой сумочкой. — Адам протянул ей маленький кошелек.

— Да там и внутри что-то есть! Так много!

— Всего триста, на случай, если тебе вдруг опять захочется мороженого.

Он пошел вперед, к освободившейся только что скамейке. Положив сумку на колени, он развернул карту.

— Ох, Адам, спасибо тебе. — Катя села рядом с ним, положила себе в рот остатки вафли и начала крутить кубик Рубика.

— Как та улица называлась?

— Непштадион, что-то типа того, но нам нужна параллельная ей, иначе мы попадем в неправильное посольство. Я себе так давно представляла, как буду сидеть здесь и есть мороженое.

— А как же вид на Фудзи?

— Да ведь ее уже почти видно.

— Дай-ка я тебя сфотографирую.

— Нет, не надо.

— Почему, это ж только для меня!

Адам раскрыл кожаный футляра фотоаппарата.

— А я этого не хочу! — Катя отвернулась.

— Да что в этом такого? Одна фотография, для меня!

Катя покачала головой.

Она обернулась на Адама только тогда, когда он опять сел рядом с ней и начал просматривать указатель улиц.

— Знать бы, как по-венгерски «посольство».

— Мне спросить?

— Нет, — сказал Адам и опять пошел в сувенирную лавку.

Сквозь стекло витрины он взглянул на Катю. Она сидела на скамейке, обхватив колени руками. Когда к ней кто-то подсел, она поплелась в сторону магазина и остановилась в дверях.

— «Посол» по-венгерски будет, — Адам посмотрел на бумажку, которую ему дала продавщица, — «нагикёвет» или как-то так.

Он позвенел мелочью.

Катя пошла вместе с ним к телефонной будке. Адам снял трубку и тут же положил ее на место.

— Работает.

Он взял висевшую на стойке телефонную книгу, раскрыл, долго листал ее двумя руками, то и дело переворачивая страницы взад-вперед.

— Черт! — вдруг воскликнул он и выпустил телефонную книгу из рук, так что она вновь заболталась на стойке. — Страницу вырвали, идиоты… Катя?

Адам вышел из будки и осмотрелся. Какое-то время он постоял на месте. Потом направился в ту сторону, откуда они пришли.

Катя сидела на краю фонтана, под статуей Гермеса, а рядом с ней — молодая пара в таких же, как у нее, кожаных туристических ботинках, с двумя большими рюкзаками на каркасе.

— Привет, — сказал Адам.

— Это мой приятель, — сказала Катя.

Молодая девушка с толстым хвостиком и в обрезанных джинсах записывала Кате на ладони номер телефона.

— Посольство закрыто, — объяснила Катя. — Они никого не впускают. Нам нужно к братьям Мальтийского ордена, в горы.

— Почему это в посольство больше никого не впускают? Не могут же они просто отправлять людей восвояси? — спросил Адам.

— Вам нужно в Буду, место называется Зуглигет, у них там палатки в вишневом саду. Они о вас позаботятся, — сказал молодой человек и подергал свою жиденькую рыжую бородку.

— Священника зовут отец Косма. Спросите улицу Габора Сарваша, церковь и этого священника Коему — его, говорят, все там знают.

— А как же вы? — спросил Адам.

— Мы ночуем на острове Маргит, — сказала девушка и взяла своего друга за руку. — Нам там лучше.

— Мы тут в отпуске, пока бабки не кончатся, — сказал тот. — По вечерам на рынке в павильоне все очень дешево. Иногда они и просто так что-нибудь отдают, они же видят, что тут творится.

— Странные ребята, — сказал Адам, когда они распрощались с молодой парочкой.

— Почему? По-моему, вполне нормальные.

— Ну, может быть. Но когда на тебя даже не смотрят, то есть на меня.

— Они на тебя смотрели!

— В том-то и дело, что нет, как будто меня для них не существовало. Чего я терпеть не могу, так это обрезанных джинсов, хвостиков и таких вот юношеских бородок.

— Посмотри, куда указывает Гермес, это запад?

— Да, — сказал Адам. — В той стороне Буда.

— Подвезешь меня к этому священнику?

Они возвращались назад по улице Ваци.

— Купишь мне на прощание еще одно мороженое?

— А ты разрешишь мне тебя сфотографировать?

— Нет, тогда не надо.

Теперь очередь была еще длиннее, чем раньше. Катя убрала кубик Рубика Адаму в сумку, положила обе руки на его правое плечо и уткнулась в них головой, словно собираясь поспать.

— Послушай, Адам, — сказала она тихо. — Это абсолютно не важно. Но может такое быть, что ты забыл мой рюкзак, там, перед границей?

Адам не отвечал.

— На заднем сиденье его не было, — продолжила Катя. — В багажнике тоже.

— Может быть, — сказал Адам, не поворачивая головы, — может быть, ты и права.

— Это не важно, правда, я ведь сказала, это совсем не важно.

— Ты можешь взять у меня мой спальник и надувной матрас, — сказал Адам, державшийся очень прямо.

Он двигался вперед крошечными шажками, чтобы Катя могла идти за ним, не снимая рук с его плеча. Так они стояли, вплотную прижавшись друг к другу, пока не подошла их очередь.

Адам придерживал карту, разложенную на крыше машины, верхнюю половину перевернуло ветром. Над холмами Буды струился вечерний свет. У причала стоял прогулочный теплоход, поручни которого были украшены гирляндами маленьких лампочек. Около цепочки, которая преграждала вход на пристань, ждала толпа. Кричали чайки. Фасады домов на набережной Пешта, казалось, внезапно расцветились разными красками и светились изнутри.