Тайны Полюса - Кристель Дабо

В зале начали медленно зажигаться газовые лампы, но Офелия уже не видела ни Фарука, лениво закрывавшего свой блокнот, ни Беренильду, которая спешила к ней, грациозно придерживая пышные юбки, ни тетушку Розелину, восторженно махавшую ей зонтиком.

Она видела только одного человека – Торна, в парадном черном мундире, в самой глубине зала, в ложе, ограждавшей его от нескромных взглядов. Он не аплодировал.

Перемены в жизни Офелии начались с почтового ящика. Каждый божий день «мадемуазель вице-рассказчица» получала пригласительные песочные часы всех цветов радуги. Костюмированный бал иллюзий, место в ложе на очередном спектакле, литературный салон, и прочее, и прочее – колокольчик почтового ящика звенел не переставая.

Офелия глубоко уважала Матушку Хильдегард, но ей очень не нравились часы-приглашения, изобретенные старой дамой.

Однако это устройство было не лишено достоинств: потянув за колечко, включавшее отсчет времени, человек тут же переносился в желаемое место развлечений, которые длились до тех пор, пока весь песок не пересыпался из верхней колбочки в нижнюю. Размеры часов и количество песка соответствовали рангу приглашаемого лица: утехи могли длиться от нескольких минут до многих дней.

Возможно, Офелия и примирилась бы с таким количеством приглашений, если бы не голубые часы. Их присылали так много, что она опасалась нечаянно задеть колечко. А если она чего-то и хотела избежать, то именно этого. При дворе голубых часов было великое множество: на подносах лакеев, на столиках с бокалами шампанского, в автоматах. Сколько раз Офелия видела, как придворные вдруг исчезают из виду, а спустя несколько минут возникают на том же месте в состоянии полного экстаза. Но когда она спрашивала, куда их уносят эти голубые часики, ответ был один: «Ну конечно, в рай!» – что отнюдь не вселяло доверия.

– Я больше не хочу отвечать на приглашения! – объявила она как-то утром, решив не вставать, а почитать в постели сказки крестного. – Мне нужно готовиться к выступлению, а все эти празднества выбивают меня из колеи.

Но едва она раскрыла книгу, как Беренильда захлопнула ее и заставила девушку подняться, сказав:

– Напротив, я вам советую все приглашения принимать.

– Зачем? Я себя чувствую там не на своем месте. Мне кажется, я должна в первую очередь угодить монсеньору Фаруку.

– Я согласна с девочкой, – вмешалась тетушка Розелина. – Эти часы обслуживают лишь одного человека, а она тут единственная, кто их получает. Как же мы сможем охранять ее в таких условиях, скажите на милость?

– Я знаю, – со вздохом ответила Беренильда. – Но дело в том, что Офелия прибыла на Полюс в рамках дипломатического соглашения. И, отклоняя любезные авансы наших придворных, она нанесет им глубокое оскорбление, а за каждое оскорбление рано или поздно приходится платить. Впрочем, вы напрасно волнуетесь, – заверила она Офелию самым своим бархатным тоном, – сейчас на вас мода, но эта мода быстро пройдет. А пока нашему монсеньору будут нравиться ваши сказки, никто не посмеет вам вредить.

Офелия поневоле признала, что, вопреки опасениям, она нашла в лице Фарука самого благодарного слушателя. При каждом своем выступлении девушка боялась, что оно станет последним, что Фарук заметит, насколько она бесталанна. Однако ее страхи были напрасны: он каждый вечер требовал все новых и новых сказок.

На его мраморном лике никогда не отражались никакие эмоции; он не улыбался, слушая забавные истории, не хмурился, если они были грустными. А когда Офелия закрывала книгу в знак того, что выступление окончено, никак его не комментировал и не задавал никаких вопросов. Он просто распрямлял свое гигантское тело и, перед тем как уйти, медленно и раздельно объявлял:

– Завтра вечером вы поведаете мне новую историю, мадемуазель вице-рассказчица.

И только после этого зал, как хорошо смазанный механизм, взрывался аплодисментами.

– Никак не могу понять, действительно ли монсеньор Фарук получает удовольствие от моих сказок, – призналась Офелия тетке. – Да и слушает ли он меня вообще?

– Не знаю, слушает ли он тебя, – ответила та, – но факт остается фактом: он на тебя смотрит.

Вот именно это и смущало Офелию. Она всей кожей чувствовала взгляд, которым Фарук, сидевший в первом ряду, пожирал ее во время выступления. Это не имело ничего общего с жадными взглядами собственника, которые он устремлял на Беренильду, или с тяжелыми скучающими взглядами на всех остальных. Нет, его взгляд, обращенный к Офелии, был одновременно и отрешенным, и пронизывающим, словно он пытался изучить все стороны этого нового существа, обнаружить в ней кого-то другого. Девушке страстно хотелось внушить правителю ковчега, что в его Семье не все ладно. Но стоило ли прилагать такие усилия, если он ее не слушал? Однажды вечером Офелия два раза подряд рассказала одну и ту же историю – в надежде, что он хоть как-то отреагирует, – но он ровно ничего не заметил.

Единственной сказкой, которая произвела на него впечатление, была «Кукла», но он почему-то больше не желал ее слушать.

«Чего же именно Фарук ждет от меня?» – спрашивала себя Офелия ночь за ночью, лежа без сна и поглаживая шарф, свернувшийся клубочком на ее подушке.

Возможно, она заблуждалась, но ее почему-то преследовала мысль, что он ищет в ней то же, что прежде надеялся найти с помощью своей Книги. Любопытно, что он больше никогда не упоминал о ней в присутствии Офелии, как будто начисто забыл о ее существовании.

А вот Офелия не забыла.

Прошел уже месяц после получения того странного письма с угрозами, а девушка все еще ломала голову над этой загадкой: почему некоторые люди так боятся, что Книгу расшифрует Торн? Артемида владела такой же Книгой, но, насколько Офелия знала, никто на Аниме не был убит из-за попытки прочитать ее. Так что же делало Книгу Фарука такой особенной и такой опасной? Может быть, в ее загадочном тексте крылись какие-то разоблачения? И, может быть, Фарук некогда знал это, но теперь был неспособен вспомнить?

«Мне достаточно предложить ему свою помощь один раз, – думала Офелия, барабаня пальцами по одеялу. – Всего один только раз…»

Она была чтицей – и сгорала от профессионального любопытства. Она была невестой – и сгорала от желания взять верх над Торном.

– Я вице-рассказчица, – объявила она наконец своему шарфу. – Поэтому моя главная задача – сконцентрироваться на историях и при этом остаться в живых. А там будь что будет!

На ее беду, господин Чернов, шеф-редактор «Nibelungen», не упускал случая пропечатать ее имя крупными буквами на первых страницах своей газетенки.

И нынешнее майское утро не стало исключением:

«Вице-сказительница или вице-обличительница?»

– Вы затеяли опасную игру, моя милая, – сказала Беренильда, прочтя всю статью. – Ваша уловка никого не обманула. Вы используете свои сказки, чтобы обличать Двор, и наши аристократы этого не потерпят.