Шурочка и Вася в древнем городе - Мия Шугар

– М-мы не хотели… это случайно получилось… – пробормотала, заикаясь, Василина. До неё и самой начало доходить, что именно они с Сашей сделали. Похоже, из-за них могла измениться история человечества.

– Эффект бабочки, – потеряно добавила Потапова.

– Случайно!? – Эльпида продолжала кипятится. – И Александрия обидели случайно? И вот это вот не по вашей вине происходит?

Рассерженная женщина ткнула пальцем в сторону одного из домов, где, на минутку упущенный из зоны видимости, Спартак, совершал характерные действия с большой лохматой собакой. Солидные размеры дамы сердца не смущали желающего продолжить род кобелька, и он трудолюбиво старался произвести впечатление на будущую маму своих щенков. Впрочем, меланхоличная особа почти не обращала на вертлявого активного Спартака внимания и спокойно лежала, позволяя ему делать всё, что заблагорассудится.

– Ой! – Потапова моментально покраснела. – Спартак, фу! Фу! Нельзя, сказала!

Йорк в ответ лишь энергичнее задвигался, проигнорировав недовольство хозяйки.

Пришлось отлавливать расстроенное животное и сажать на поводок, после чего Эльпида велела продолжать путь, и сама, превратившись опять в сгорбленную временем и болезнями старушку, поковыляла рядом с "целительницами".

– Ох и натворили вы дел, безголовые… Не знаю, как и исправлять теперь.

– В каком смысле – исправлять? – Саша сбилась с шага и замотала головой. – Я никого убивать не буду!

– Как есть – безголовые, – вздохнула Эльпида. – Никого убивать и не требуется, судьба всё вернёт на места. Не сразу, правда, и, возможно, не с первого раза, но время и пространство всегда стремятся к равновесию. Только никому не дано знать, как оно повернется..

Эльпида замолчала, задумалась, девушки тоже примолкли. Так они шли некоторое время, пока Саша не набралась смелости спросить:

– Эльпида, а вы, получается, и там, у нас, и тут… у вас..

Потапова осеклась под тяжёлым взглядом целительницы и смущённо умолкла. Зато Василина почувствовала в себе силы для диалога.

– Эльпида, мы виноваты и просим прощения за то, что влезли в чужие дела, не разобравшись. Но у нас не было другого выхода, события так быстро закрутились, нужно было срочно принимать решение. Мы с удовольствием все исправим, если вы скажете, как. И с ещё большим удовольствием вернёмся назад, в свое время. Вы нам поможете?

Девушки с надеждой посмотрели на целительницу. Эльпида долго хмурилась и о чём-то размышляла, прикусывая поочередно то верхнюю, то нижнюю губу.

– Девы, девы… Добавили вы мне забот… – наконец, усталым тоном проговорила она. – Что сможем, то исправим, конечно. И начнем мы с лазарета. Не смейте там наводить свои порядки! Нельзя вмешиваться в естественный ход истории. Кому суждено уйти, тех нужно отпустить, вам ясно?!

– Ясно-то, ясно… Но как нам спокойно смотреть на мучения людей, если мы можем им помочь?

– А никак! Вас тут быть не должно, вы помните? Вот и считайте, что вас нет. – безапелляционно отрезала целительница.

– Тогда отправьте нас назад, и дело с концом!

– Экая ты быстрая… Что пёс, что хозяйка… Нельзя сейчас вам назад, проход не откроется. Нужно ждать, пока пространство, взбаламученное вами же, немного успокоится.

– Ааа… когда оно, того… успокоится?

– Когда умрут те, кого вы тут успели наспасать.

– Дева… воды… молю, дева..

Раненый воин метался в бреду и пытался схватить Василину за полу хитона всякий раз, когда она проходила мимо него. А проходить приходилось часто.

Эльпида, после того, как привела девушек в лазарет, о чём-то переговорила с Александрием и, оставив своих "учениц" на его попечение, ушла, напоследок строго-настрого запретив лечить раненых.

– Даже Понтия? – Саша чуть не плакала. – Легат лично попросил поднять его на ноги.

Эльпида покачала головой.

– Нельзя. Чем больше вы влияете на этот мир, тем хуже для всех. Вы сейчас спасёте одного мужчину, а он оставит потомство, которое никогда не должно было появиться на свет. И начнется хаос… Мы еще легко отделаемся, если дети спасённого станут обычными рыбаками или гончарами. И их дети, и дети их детей… А если они выберут стезю воинов или учёных? Прославят свой род великими делами или, наоборот, войдут в историю, как кровавые диктаторы? Вы представляете, что случится? Этого допустить нельзя! Поэтому, повторяю – раненых не лечить, кому судьба умереть, тот должен умереть.

– Раз мы не можем помочь, то хотя бы забери нас отсюда. Невозможно же смотреть на их мучения, – Саша беспомощно осмотрела ряды несчастных, отчаянно нуждающихся в помощи.

– Не могу. Легат приказал вам находится здесь. Так что, пока вы поступаете в услужение к Александрию, но делаете только то, что он вам скажет. И никакой самодеятельности! Вы меня поняли?

Подружки понуро кивнули, а Эльпида, видя состояние девушек, немного смягчилась.

– Милые мои, это для вашего же блага. Чем скорее успокоятся пространственно-временные потоки, тем скорее вы вернётесь домой.

Когда целительница удалилась, Василина задумчиво посмотрела ей вслед и спросила у крайне расстроенной Саши:

– Тебе не кажется, что Эльпида слишком сложно изъясняется для этого времени?

Ты тоже заметила? – оживилась Потапова. – Она вначале старалась говорить, как все тут, а потом бросила это дело. В конце, вообще, напомнила мне одного нудного профессора, Павла Геннадьевича. Вёл у нас общую ветеринарию..

Продолжить Саше не дал Александрий, появившийся в лазарете в окружении помощниц. Девушки несли тазы и плошки с травяными порошками, и постепенно расходились к больным, на которых указывал целитель. При виде Саши и Васи, Александрий скривился и сквозь зубы процедил персональное задание. Девушкам предстояло убираться в помещении лазарета и кормить раненых, чем они и занимались весь день, мужественно игнорируя явное попрание санитарных норм Александрием. Они делали, что могли – тщательно стирали бинты, отмывали до скрипа инструменты и тазы, пытались убедить женщин, занимающихся лечением, обрабатывать руки и предлагали свои услуги по смене воды.

К вечеру большинству раненых, из тех, кто ещё вчера выдавал положительную динамику, стало хуже. В том числе, и Понтию. У него опять поднялась температура и парень беспокойно заерзал на постели, мучимый жаром и болью.

Саша, насмотревшись за день на несчастных обречённых, не выдержала, расплакалась и вышла на воздух, а Василина не смогла, хоть и очень хотела сбежать из этого кошмара.

Она ходила по рядам, поила мужчин, укрывала их и меняла компрессы на холодные, чтобы хоть так облегчить жар и головную боль раненых.

Особое беспокойство доставляло ей состояние одного мужчины. Не слишком молодой, но крепкий телом, он то метался в бреду, то приходил в себя и неизменно пытался ухватить Василину за руку или одежду.