Убежим вместе! - Лиз Филдинг

– Не советую искушать меня такими идеями.

Он широко улыбнулся.

– Вас и не надо искушать, Эмми. Вы сами кого угодно введете в соблазн.

Улыбка Эмми на этот раз была просто ангельская.

– Какой комплимент! Приятно слышать. Но обещаю, что сегодня буду вести себя хорошо. Я проголодалась, а если мне придет в голову изрезать ваши брюки ножницами, то не думаю, что получу даже корочку хлеба. Скорее всего, меня отправят в постель без ужина.

– Вы правы. И я считаю своей священной обязанностью проследить, чтобы вы никуда не делись. – Вот уж его улыбку никак нельзя было назвать ангельской. – Выбирайте.

Эмми невольно отвела глаза, глядя на широкую кровать, возвышавшуюся посреди комнаты. Краска внезапно выступила на се щеках, и Эмми, помедлив, снова посмотрела на Броди. Глаза заволокло туманом, сердце бешено забилось, и ей показалось, будто весь мир вокруг исчез и ничто больше не имеет значения, только эта комната и они вдвоем здесь… где угодно… Резкий стук в дверь прервал ее мечтания, и Эмми поспешно вышла, не сказав ни слова.

А Броди, закрыв за собой дверь ванной, прислонился к ней и шумно вздохнул. Давненько он не ощущал столь острой потребности в холодном душе. Для поверенного, действующего in loco parentis,[5]он проводит слишком много времени наедине с Эмеральдой Карлайзл в спальнях с огромными кроватями. Что не должно быть проблемой, раз уж она без памяти влюблена в Кита Фэрфакса. Тогда почему это не так? Причем для обоих?

Дрожащими руками Эмеральда открыла дверь и отдала брюки мадам Жерар. Потом, неслышно ступая, вернулась в спальню. Но Броди там уже не было, и только из-за двери ванной слышался шум воды.

Не долго думая, Эмми сбросила с себя купальный халат и облачилась в бледно-розовое платье из джерси, которое изящно облегало ее фигуру и не доходило до колен. Слишком далеко не доходило, отметила Эмми про себя, и вырез тоже очень соблазнительно открывал шею. И, Боже мой, как ей хотелось сегодня вечером использовать для флирта все возможности, которые предоставлял ей наряд!

Нет, не просто для флирта. Всякий раз, когда Броди оказывался рядом, она не могла думать ни о чем, кроме того, что сейчас можно дотронуться до него, почувствовать его кожу. С ним происходило то же самое – она знала это, видела только что в его глазах. С того самого момента, как она, спускаясь по водосточной трубе, встретилась с ним взглядом, между ними возникла какая-то необъяснимая связь. Их влекло друг к другу, и чем дольше они были рядом, тем сильнее становилось это влечение, а привести оно могло только к одному… Взгляд Эмми снова скользнул по кровати.

Ну почему сейчас? Почему именно тогда, когда это совершенно невозможно?

Чувства, переполнявшие ее, были так сильны, что Эмми невольно задрожала. Она не в состоянии противостоять им. Все складывается так, что завтра уже будет поздно что-либо делать. Надо действовать немедленно. Она оглянулась вокруг, ища ключи, но вспомнила, что Броди выложил их на столике в ванной.

Вода по-прежнему шумела, так что он, скорее всего, не увидит ее из-за занавески душа, но все равно сердце Эмми бешено колотилось где-то под горлом. Она бесшумно открыла дверь ванной. Бумажник Броди, какая-то мелочь и ключи лежали на маленьком столике у самой двери. Эмми осторожно взяла ключи и готова была уже бежать, но передумала и прихватила из бумажника тысячу франков. Все равно недостатка в деньгах он испытывать не будет – ведь ее франки и кредитки остались в сейфе.

Вытащив из сумки сандалии и маленькую сумочку, где лежали ее драгоценные пятьсот франков, она оглянулась на дверь, за которой был Броди. Ей не хотелось уходить вот так, зная, какого теперь он будет о ней мнения.

Но тут неожиданно шум воды прекратился, и Эмми затаила дыхание. Какого дьявола она медлит? В ее распоряжении считанные секунды, ведь Броди будет гнаться за ней по пятам. Она уже знает, что он не из тех, кто сидит сложа руки. Он – человек действия. Не дожидаясь больше, Эмми выскочила из номера. Спустившись в холл, она промчалась мимо испуганно вскрикнувшего месье Жерара на улицу.

Дрожащими пальцами она никак не могла попасть ключом в замок автомобиля и отчаянно боялась, что сработает сигнализация; наконец дверца открылась, и Эмми бросилась на сиденье, швырнув на соседнее сандалии и сумочку.

«Дыши глубже, Эмми, – сказала она себе. – Глубже. Он даже не знает, что ты сбежала. И на этот раз он не догадается, куда ты едешь». Она посмотрела на рычаги – все в машине было наоборот.[6]Но все-таки она водила машину с тех пор, как начала дотягиваться ногами до педалей. «Справимся!» Она включила мотор. Он мягко заурчал, словно ласковый котенок, и Эмми дала задний ход. Осторожно нажала на газ. Не хватало только снести у отеля фасад.

Она оглянулась: куда ехать? Налево или направо? Какой-то позор. Нет, направо, конечно, направо… Дорога была совершенно пустой. Она нажала на педаль сильнее…

– Эмеральда! – Голос Броди загремел из окна второго этажа и эхом разнесся по округе. Это до боли напомнило ей несколько неприятных случаев из прошлого. Когда она сбежала из школы. Или когда без спроса взяла отцовский «бентли», чтобы съездить в соседнюю деревушку за лаком для волос. Ей было пятнадцать лет. Или четырнадцать? В последний раз это случилось, когда она сбежала с Оливером Ховардом…

Она не стала оборачиваться, чтобы посмотреть, похож ли Броди в гневе на отца, а с силой надавила на газ – и машина на полном ходу задом наперед вылетела с площадки. Позади раздался скрежет тормозов, потом удар – Впопыхах Эмми забыла о ремне безопасности, но из-под руля с потрясающей быстротой выскочила страховочная подушка.

На Эмми обрушился шквал гневных французских слов, из которых она при всем желании не могла понять ровно ничего.

И все же разъяренный француз был ангелом по сравнению с Броди, которого Эмми ожидала с содроганием. Белый от гнева, он рывком распахнул дверцу машины.

– Вы поранились? – Его голос дрожал, как и губы, отметила Эмми. Правая щека было густо намазана пеной для бритья; он выбежал за ней на улицу босиком, в одном махровом халате. Их уже окружили любопытствующие зеваки, каждый из которых имел свое личное мнение насчет происшедшего и жаждал его высказать.

Было так шумно и страшно, что Эмми хотелось только одного – чтобы Броди обнял ее и сказал, что все будет хорошо. Но он явно не собирался этого делать. Сейчас он отругает ее за то, что она повела себя как глупая, безответственная девчонка, и будет совершенно прав. Эмми зажмурилась и крепко зажала руками уши.

Но Броди заставил ее опустить руки.

– Эмми? – Его голос срывался, и, повернувшись, Эмми внезапно поняла, что он вовсе не злится, что его совершенно не волнует ни разбитая машина, ни толпа зевак, ни то, что она повела себя как кретинка и навлекла новую лавину бед на свою голову.