Знатные распутницы - Жюльетта Бенцони

Выполнявшиеся Роже задачи в качестве главного конюшего короля заставляли его постоянно оставаться в тени своего хозяина, а значит, и в тени Габриэль. На людях они держались по отношению друг к другу с полным достоинством, на дистанции, но как только король поворачивался к ним спиной, они переживали бесконечно сладостные моменты. Для Беарнца это было жестокое время. Слишком влюбленный в Габриэль, чтобы найти в себе мужество от нее отказаться, но в то же время достаточно интеллигентный, чтобы не понимать, что его считают дураком, бедный король, который к тому же все еще пытался отвоевать свою страну, испытывал все муки ревности и ощущал всю горечь чувств отвергнутого человека.

В многочисленных письмах, которые он слал ей из различных полевых лагерей и из мест, где безрезультатно ждал свиданий, отражается его душевная боль: «Вы можете гордиться своей победой надо мной, которого удалось победить только вам… уже полдень, а я все еще ничего о вас не слышал. Вы не держите своего обещания посетить меня этой ночью. Когда вы научитесь, моя дорогая, держать слово? Я так не делаю, когда, что-либо обещаю…»

Однако красавица становится еще более желанной, когда проводит в объятиях Бельгарда те мгновения, в которых она отказывает Генриху. Ее отец (у которого лига тем временем вновь отобрала Нуайон) и тетка вынуждены иногда тащить ее силой к тому, кто ждет от нее лишь любви и нежности. И она с улыбкой должна вновь поправлять семейные дела, которые слишком часто рушатся из-за отцовского неблагоразумия.

Тем не менее любовь Беарнца к Габриэль растет, несмотря на ее холодность и строптивость. Он не смотрит больше ни на какую женщину, живет только для нее и благодаря ей…

Однако д'Эстре постепенно начинает думать о том, что было бы неплохо порвать узы связи Генриха IV с неисправимой королевой Марго. Лишь будучи свободным, Генрих смог бы сделать из Габриэль королеву Франции. Но чтобы расторгнуть брак, король должен был отречься от протестантизма, так как только папа мог аннулировать королевский брак. И понемногу Изабелла де Сурди, Шеверни и Антуан д'Эстре принялись нашептывать королю свои советы. Разве ему не понятно, что он никогда не справится с Парижем, пока исповедует протестантскую религию? Париж, до глубины души преданный лиге, будет под властью Гиза и, следовательно, католицизма… Если бы король сам стал католиком, у Парижа не было бы больше причин закрывать перед ним ворота. Генрих тогда с благословения папы мог бы стать христианским королем, как когда-то его предшественники.

Подготовленный подобным образом Генрих IV, наконец, согласился, что «Париж стоит мессы», в то время как д'Эстре думали несколько прозаичнее, что их Габриэль достойна лучшей участи. Впрочем, четыре года спустя после восхождения на трон, Генрих IV был вынужден признать, что он подвергался опасности бесцельно потратить свою жизнь на изнурительную войну и что при этом ему так и не удалось взять в свои руки все королевство.

Однако вся эта прекрасная политика чуть было не рухнула, как карточный домик. В то время как Генрих осаждал Дре, Габриэль оставалась у Бельгарда и не отвечала даже на горячие просьбы короля приехать к нему. На этот раз Генрих почти рассвирепел:

«Вы знаете о моем решении, – писал он, – больше не оплакивать себя. Я принимаю и другое решение: я не буду больше сердиться. Результатом первого будет то, что я больше не буду никому действовать на нервы, второе – значительно облегчит мою душу».

Это был разрыв или нечто близкое к нему, так что Изабелла посчитала своим долгом взять дело в свои руки.

– Теперь хватит, моя дорогая, – сказала она Габриэль. – Вы думаете только о своем удовольствии и ведете себя, как глупое животное! И не повторяйте мне только, что любите Бельгарда, потому что я больше не хочу об этом слышать. Как бы ни был соблазнителен обожаемый вами, позвольте сказать вам, что французская корона значительно прекраснее.

– Французская корона?

– Конечно же, неужели вы настолько глупы? Король должен только отречься от протестантизма, и папа, несомненно, аннулирует его брак с Маргаритой де Валуа. Тогда ничто больше не помешает вам стать королевой! Если вы предпочитаете всю жизнь оставаться мадам де Лианкур, в то время, как другая взойдет на трон, то это ваше дело. Но я скажу вам: или вы сейчас же отправитесь в Дре, или я позабочусь о том, чтобы вас отправили назад к Лианкуру. И я обещаю вам, что оттуда вы вернетесь не так скоро.

В действительности мадам де Сурди напрасно тратила усилия на угрозы. После того, как прозвучало слово «королева», Бельгард стал нравиться Габриэль значительно меньше. Час спустя, она села в паланкин, чтобы отправиться в сопровождении своей тетки в Дре.

4. Смерть приходит вовремя

Когда Габриэль 7 июня 1594 года под столетним сводом замка де Куси произвела на свет здорового крепкого мальчика, это стало для мадам де Сурди поводом для глубоких размышлений. Конечно, ребенок, который только что увидел свет и отцом которого мог быть только король, исполнил все ее желания. Однако он принес с собой и проблемы. Прошел, примерно, год с тех пор, как ей удалось поймать на приманку с помощью французской короны свою племянницу и послать ее в лагерь Дре, где ее с нетерпением ждал король. Год, полный волнений и событий! Когда она об этом думала, мороз пробегал у нее по коже.

Сначала Габриэль еще раз вышла из рамок дозволенного. Неотразимый Бельгард, чтобы развлечься, воспользовался возможностью приударить за мадемуазель де Гиз, и Габриэль немедля снова оставила нелюбимого короля, чтобы спасти свою оказавшуюся под угрозой любовь.

На сей раз король действительно разозлился всерьез, и тетке Изабелле пришлось использовать все свое дипломатическое искусство, чтобы вновь уладить дело. Она, впрочем, нашла лучший из всех аргументов: король якобы отрекается от протестантской веры. Став католиком, он мог бы просить папу расторгнуть брак с Маргаритой де Валуа. Если бы это произошло, он был бы свободен, чтобы жениться на своей любимой. Но если бы Габриэль уклонилась снова, то открылась бы дорога для какой-либо принцессы, и покинутой фаворитке не осталось бы ничего другого, как вернуться во мрак, из которого ее освободила любовь Генриха. С этого момента не стало бы денег, великолепных драгоценных камней, роскошных нарядов и щедрых даров для семьи…

Немилость!

На этот раз Габриэль приняла решение: Бельгард вычеркнут из ее жизни и она хочет в будущем посвятить себя только счастью короля. Даже когда спустя несколько месяцев прекрасный Роже женился, она осталась верной своему слову. Результатом была полная страсти осень в тени листвы Фонтебло, которая, к счастью, окончилась для Габриэль беременностью. И теперь после рождения ребенка, перед выбором имени ему, должно было что-то произойти.

– Хочет того или нет, – говорила себе мадам де Сурди, – король не может признать ребенка без рассмотрения дела в суде. С другой стороны, он должен признать ребенка, и это вынудит его жениться на Габриэль.

Ситуация действительно была щекотливой, но она переговорила с канцлером Шеверни, у которого нашлось достаточно идей.