Zero. Обнуление - Энтони МакКартен
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И даже более того, он отчетливо осознает, что теперь даже безопасность страны уязвима для его настроений, и ЦРУ это осознает, и АНБ, и военные, и даже Конгресс до некоторой степени. Он живет в свете юпитеров, под бдительным контролем, но по сей день не может сжиться с осознанием собственной важности. Теперь надо держать эти свои настроения под спудом, не только ради поддержания цены собственных акций, но и ради блага державы, в буквальном смысле, потому что беда в том — и здесь заключается фатальный изъян в его генеральном плане, — что в какой степени он и есть «Уорлдшер», в такой же степени он же теперь и есть «Слияние». Без него все пойдет прахом. Ибо несмотря на всю изощренную продуманность сети, мириады ее дотошно выстроенных беспрецедентных возможностей, в системе есть баг, баг известный, — он сам…
— Сай! — В голосе Эрики сквозит настороженность. Она отчетливо сознает, что его куда-то понесло.
— Извини, детка. Я просто… Невероятно важно, чтобы мы все сделали правильно. — Он не просто нуждается в этой женщине, но еще и знает, что такой момент, когда она будет не нужна ему, не наступит никогда. — Я понимаю, что на взводе. Мне просто нужно, чтобы все удалось.
— Все удастся, Сай. Все уже работает.
— Ты до сих пор веришь, что мы справимся, правда?
— Верю, Сай. Да. Безусловно.
Он ценит это.
— Я не хочу, чтобы кто-нибудь еще проходил через… через то, что прошли мы, — говорит он. Голубая кисть ее руки приближается, и Сай чувствует ее прикосновение в реальном мире, тактильно ощущает настоящую Эрику. — Это наследие Майкла.
— Я знаю, Сай, — голос у нее слегка перехватывает.
— Мне без тебя не справиться, — признается он.
— Я никуда не денусь. Ты сам знаешь. — Когда она тронута, голос у нее становится ниже.
Стены, даже виртуальные стены этого помещения, наваливаются на Сая клаустрофобическим удушьем. Долго сносить эту ВР-хрень невозможно. Мутит. Скоро он отсюда выберется, но дело еще не закончено.
Телевизор меньше, чем ноутбук, и даже снабжен настоящей проволочной антенной. Никакого кабеля. Проигрыватель. Джазовые пластинки. Разумеется, Кейтлин слушает джаз. В квартирке грязно.
Физически его даже нет здесь, но Сай все равно реагирует. Его душит кашель, кожа зудит, хочется надеть перчатки и маску.
— Расскажи мне о ней. Расскажи все.
24 дня 16 часов
Муз-Ривер-Плейнс, штат Нью-Йорк
После двух дней бивачной жизни у нее кончилась питьевая вода. Невелика потеря, она была к этому готова.
Она старается размяться, разогреть задеревеневшие кости после третьей ночи сна на слишком твердой почве. Выползает на четвереньках из палатки под рдеющие зарей небеса, встает и шагает по прелой лиственной подстилке в сторону ручья с пустой флягой в руке.
Безмолвие начинает сводить ее с ума. Лесное одиночество — серьезное испытание. Она отчасти сбегает, отчасти съезжает по склону к ручью, присаживается на корточки у воды, моет руки и чувствует, как свирепая хватка ледяной воды немножко бодрит. Горстью зачерпывает чистейшую H2O, какую видела за всю жизнь, чтобы плеснуть в лицо. Думает о другом путешествии, давным-давно, вместе с Уорреном.
Он тоже не был походником. Ну да, всегда говорил, что любит бывать на природе, и в самом деле был не против небольшого пешего похода, ночного купания; но что он больше всего любил во время их вылазок, так это ночлег в хижине, костер, бутылочку шотландского, шкуру на полу. Капельку роскоши, когда у них водились деньги.
«Нечего думать в этом направлении, — обрывает она себя. — Сосредоточься». Поднимает голову и озирается по сторонам. Деревья по-весеннему зеленеют вовсю. Солнца еще не видать. Наполнив флягу, она бросает туда обеззараживающую таблетку, трясет и пускается в обратное путешествие к лагерю. От этой тишины в голове звенит. Или это кровь шумит в ушах? Или собственное сердце с ней говорит? Нелегко тут быть при ее-то состоянии рассудка, но что ж еще остается? Обратный отсчет тюремного срока в днях, часах, минутах… Может, надо было просто рвануть в Лас-Вегас, насладиться жизнью? Нет-нет. Дисциплина, женщина. Вернись в лагерь, возьми себя в руки, составь расписание — ей нравятся расписания: когда есть, когда спать, когда заниматься гимнастикой, читать, разжигать походную плитку, готовить, мыть посуду, стирать одежду, спать, если удастся. Мысль о строгом распорядке немного оживляет ее, заполняет некоторые пустоты, снижает психологический уровень угрозы. Чтобы победить, она должна править рассудком и содержать все в порядке.
Добравшись до верха откоса, она по собственным следам в прелой листве идет обратно к лагерю. Ее тропа пересекает старые следы кроссовых мотоциклов. Очевидно, она делит этот лес не только с белками, оленями, птицами и полчищами насекомых, но и с малолетними ездунами, гоняющими по этим непроходимым чащам.
Будь бдительна, напоминает она себе. Будь внимательна. Нельзя позволить, чтобы кто-нибудь ее заметил. Оставив следы шин позади, она вскоре шагает там, где не ступала нога человека, не считая ее собственную. И произносит вслух:
— Опушка — и развилка двух дорог. / Я выбирал с великой неохотой, / Но выбрать сразу две никак не мог…[30]
Эх, а ведь знала все стихотворение. Но предпочла «ту, где путников обходишь за версту»[31], в том-то и суть. Ага, она как раз на этой тропе. Во всяком случае, пока. Именно так она думает: «Я здесь в безопасности, я в безопасности», — в тот самый миг, когда мир исчезает.
Бац. Свет гаснет, и все погружается во тьму.
24 дня 16 часов
Центр «Слияние», Вашингтон, округ Колумбия
— Работает в публичной библиотеке, — начинает Эрика обзор для Сая. — Проживает в этой квартире пять лет. Квартплата фиксированная. Встречается с людьми лично, в библиотеке. Ни малейшего присутствия в соцсетях.
— А такое еще возможно?
— Дамочка стопроцентно гуглонепробиваемая. Напрочь. Проживает жизнь исключительно в реале.
— Гм.
— Задокументированные проблемы психического здоровья… Сюжет закручивается все туже. — Рыхлый голубой силуэт Эрики перемещается к книжным полкам. — Большая поклонница детективов и триллеров, как видишь… Вероятно, там идею с телефонами и позаимствовала. Но сейчас читает «Анну Каренину».
— Откуда ты знаешь?
— Взяла роман на абонемент, но дома книги нет, так что мы пришли к выводу, что она прихватила ее с собой.
— Зачем ей тащить книгу?
— Ради удовольствия, как мы понимаем.
— Давай проанализируем книгу. Выясним, на