Анна Австрийская. Первая любовь королевы - Шарль Далляр

Кардинал остановился перед этой живой картиной, внезапно представившейся его глазам!.. Его мрачная физиономия прояснилась на минуту. Он положил руку на плечо молодой женщины, которая рассудила, что ей пора проснуться. Она вдруг раскрыла свои большие голубые глаза, еще томные от притворного сна, и приподнялась с движением испуганной кошки.

— Дядюшка! — сказала она с удивленным видом и с улыбкой, показывавшей между коралловых губ блестящую эмаль маленьких зубов.

Она была так хороша, что могла бы свести с ума целый конклав кардиналов. Но его преосвященство на этот раз не был расположен сходить с ума. Он сохранил свое хладнокровие, которого всякий другой скоро бы лишился.

— Что ты тут делаешь? — спросил он.

— Вы видите, дядюшка, я спала, — отвечала герцогиня де Комбалэ с наивностью пансионерки.

— В этой гостиной?

— Простите меня, дядюшка. Я надеялась найти вас здесь и, не найдя, хотела подождать. Сегодня вечером я свободна от занятий при королеве. В ожидании вас, я не знаю, от жара или от усталости, мною овладел сон, и я так крепко заснула, что если бы вы меня не разбудили, то я была бы способна проспать до утра.

Это было сказано так естественно и мило, что кардинал, несмотря на свою хитрость, поддался на обман. Он ласково взял герцогиню за подбородок, глаза его оживились, но с похвальным стоицизмом он оттолкнул демона-искусителя и тотчас надел маску сурового бесстрастия.

— Вам надо вернуться в Люксембург, Мария, — сказал он.

— Разве вы не хотите, чтобы я беседовала с вами сегодня? — спросила она, делая дяде гримасу, как избалованный ребенок.

— Нет, я должен долго работать сегодня, и ваше присутствие мне помешает.

— О! Негодный дядя! Вы вовсе не любезны для кардинала, дядюшка. Каким же образом мое присутствие может вам помешать, позвольте вас спросить?

— Оно будет меня волновать.

— Это немножко лучше. А почему оно будет вас волновать?

— Потому что оно покажет мне такие красивые вещи, что на них нельзя глядеть не потеряв головы, а мне нужна моя голова сегодня.

— Вот это хорошо.

— Ты довольна? Твое женское самолюбие удовлетворено? Тем лучше. Теперь подбери твои прекрасные волосы, распустившиеся во время сна, и оставь меня с моими серьезными мыслями.

— Разве эти мысли сегодня серьезнее обыкновенного? — спросила герцогиня де Комбалэ с той свободой в обращении, которую она одна имела право принимать с кардиналом и которую, впрочем, оправдывали узы родства и другие узы, соединявшие их. — Давно уже, дядюшка, не видала я вас таким озабоченным.

— Обстоятельства серьезны, малютка, — отвечал кардинал. — Я в эту минуту придумываю план, который, если удастся, утвердит навсегда в моих руках эту власть, которой я не хотел бы лишиться и которую, однако, не сегодня-завтра малейшее событие может у меня похитить.

Ришелье, опять воротившись к своим на минуту прерванным обширным и мрачным соображениям, поставил на камин подсвечник и начал ходить большими шагами по комнате. Он, по-видимому, забыл герцогиню де Комбалэ и все ее прелести и думал вслух, как будто был один:

— Моя карьера имеет только одно основание, основание слабое: жизнь короля. Пока король жив, я буду королем больше него, но день его смерти будет концом моей карьеры. Все эти могущественные враги, которым я иду наперекор, ставя пред собой как щит имя и особу короля, увидят меня тогда без защиты и не пощадят, и не помилуют. Людовик XIII умрет в молодости. Я должен найти себе другой щит, когда лишусь этого. Нашел ли я его? Может быть. Партия, которую я сыграл сегодня, решительна; выиграл ли я ее, проиграл ли? Будущее, близкое будущее скажет мне это. Если она выиграна, я непоколебим, если проиграна, я могу перенести ее на другую почву и сыграть с другой ставкой. Если королева мне изменит, остается брат короля, а чтобы сделать брата короля моим послушным орудием, у меня есть под рукою возле меня…

Кардинал остановился среди своей фразы. Его жгучий взгляд, сверкавший огнем гениальности, остановился на глазах герцогини де Комбалэ, которая с любопытством следила за его неровной походкой, а за его монологом еще с большим вниманием.

— Вы еще здесь, Мария? — сказал он грубым голосом.

Герцогиня очень хорошо знала дядю; она знала, что если бывали минуты, когда кардинал был очень чувствителен к ее задорным гримаскам, но бывали другие минуты, когда весь арсенал ее обольщений не мог преодолеть его холодного бесстрастия. Очевидно, в этот вечер кардинал находился в последнем расположении духа. Она тотчас опустила глаза и отвечала смиренно:

— Я ухожу, дядюшка.

Она была уже у двери гостиной, когда Ришелье позвал ее смягченным голосом.

— Останься, — сказал он, — и сядь здесь возле меня.

Он опустился на диван и указал ей место возле себя.

— Теперь, — продолжал он, когда она с удивлением села возле него, — не прельщай меня твоими прекрасными глазами и обольстительными улыбками; сегодня это будет напрасно. То, что я буду тебе говорить, очень серьезно. Дело идет о моем счастье и, следовательно, о твоем, и, так как ты, может быть, будешь играть роль в моих замыслах, тебе надо знать их заранее.

— Ах, это будет не забавно! — сказала герцогиня де Комбалэ с маленькой гримасой.

— Нет, но полезно. Слушай. Ты с первых слов не найдешь скучной мою речь.

— Посмотрим.

— Я хочу опять выдать тебя замуж.

— Ах, дядюшка! Если муж мне понравится, то это действительно хорошая мысль.

— Он тебе понравится.

— Стало быть, он не будет похож на первого, за которого вы заставили меня выйти. Во-первых, он не должен быть так стар, как был герцог де Комбалэ, который по своим летам мог быть только мужем по имени.

— Может быть, но в утешениях у вас не было недостатка, и следовательно, жалобы ваши излишни.

— Я не жалуюсь, дядюшка, я только привожу факт.

— Хорошо, но тот, которого я назначаю тебе теперь, имеет недостаток совершенно противный тому, в котором ты упрекаешь бедного покойного де Комбалэ, — он слишком молод.

— Это не недостаток.

— Он даже несколькими годами моложе тебя.

— Стало быть, это ребенок?

— Почти, но с доброй волей ты скоро сделаешь из него мужчину.

— В доброй воле у меня недостатка не будет.

— Я в этом не сомневаюсь.

— Благодарю за доброе мнение. А мил этот молодой муж, которого вы хотите дать мне в ученики?

— Очарователен.

— Вам остается только мне его назвать.

— Подожди. Выслушай прежде мои инструкции.

— Инструкции вы скажете мне после, дядюшка. Скажите прежде имя. Вы видите, что я горю от нетерпения.