Халява для лоха - Ирина Майорова

Еще во Владике, планируя переезд, Ненашев представлял себе в роли коммерческого директора Стаса Дегтярева. Новоявленному агентству нужен был не столько сильный финансист (тут Аркадию Сергеевичу равных не было), сколько легкий в общении, умеющий располагать к себе и входить в любые кабинеты «господин без комплексов». Из немаленького владивосток­ского коллектива в Москву Ненашев взял лишь двоих – Костика Обухова и бухгалтера Антонину Федоровну. Оба не были обременены ни семьей, ни престарелыми родителями, потому их переезд в столицу обошелся ненашевскому кошельку по минимуму: потратиться на покупку двух комнат в коммуналке Аркадий Сергеевич мог себе позволить. Для себя самого он еще год назад приобрел просторную «трешку».

Во Владивостоке сворачивать бизнес – рекламный и автомобильный – Аркадий Сергеевич не стал: зачем резать дойных коров? Строгий финансовый контроль оставил за собой, намереваясь забирать у провинциальных контор всю прибыль. Во всяком случае, до тех пор, пока РА «Атлант» не встанет на ноги.

Стас на предложение посидеть-поговорить откликнулся с радостью. Он появился в зале ресторана с небольшим опозданием, когда Ненашев уже сделал заказ. У Аркадия противно заныло под ложечкой. Из смазливого юнца Стас превратился в элегантного красавца с накачанным торсом и магически притягательным лицом.

«Один взгляд на такого – и самые умные женские мозги выбиваются навылет», – грустно подумал тогда Ненашев.

Они обнялись, обменялись ничего не значащими репликами: «Ну ты начальник – сразу видно». – «А ты возмужал, но пижон все такой же», – заказали пятьсот коньяку и проговорили до полуночи.

Стас, к моменту встречи со старым другом два месяца болтавшийся без дела, вышел на работу в новорожденное РА на другой же день после посиделок в ресторане. А у Ненашева началось обострение старой, обозначившейся еще в вузе болезни – стасофобии. Нет, самого Дегтярева Ненашев не боялся, он боялся оказаться с ним рядом в присутствии других. Аркадий Сергеевич был уверен, что эти другие обязательно начинают их сравнивать и что на фоне раскованного красавца-эрудита его внешность и полное отсутствие гуманитарных знаний бьют в глаза.

Возложенные на него обязанности по налаживанию связей в сфере производства товаров и услуг, с руководством телеканалов, радиостанций, крупных газет, завязыванию дружеских отношений с нужными людьми в мэрии Стас выполнял блестяще – через два года «Атлант» уже входил в десятку крупнейших рекламных агентств, а в заказчиках у него значились фирмы, о сотрудничестве с которыми многие старожилы столичного рекламного рынка могли только мечтать. Казалось, все это не стоит Дегтяреву никаких усилий, он и работал так же, как учился, – играючи. Ненашев пытался тешить свое самолюбие тем, что этот денди-супермен служит у него, зависит от его расположения, что, наконец, он, Ненашев, может выставить старого друга на улицу в любую минуту. Однако Дегтярев всегда и всюду вел себя по-хозяйски, так, словно зависимости своей вовсе не ощущал. Каждый раз, объявляя заму по коммерции, что повысил ему зарплату или выписал большую премию, Ненашев ждал, когда тот заискивающе глянет ему в глаза или хотя бы поблагодарит. Но Стас небрежно кивал: «Нормально. Детишкам на молочишко хватит». И в тот же вечер мог спустить «приварок», пригласив пол-агентства в ресторан. Ненашева эта расточительность, эта легкость, с которой Дегтярев расставался с деньгами, бесила, но он молчал; в конце концов, бабки тот заработал и волен их спускать на что и куда угодно, хоть в унитаз.

До исступления, до потери контроля над собой Ненашев доходил, когда видел, каким восторгом, обожанием вспыхивают глаза женщин при появлении Дегтярева. В Стаса были влюблены все: от главного бухгалтера, пятидесятилетней Антонины Федоровны, до сопливой курьерши. Стас никому из сотрудниц предпочтения не отдавал, твердо придерживаясь прин­ципа: «Где работаешь – там не крути». Романы он заводил на стороне, специализируясь на эстрадных певичках, актрисах и моделях.

В жизни самого Ненашева женщины тоже появлялись регулярно. И также регулярно исчезали. Появлялись по их воле, исчезали – по его. Некоторые совсем не прочь были сходить за Аркадия Сергеевича замуж и даже завести от него детей. Однако стоило красотке завести об этом разговор, как Аркадий Сергеевич с ней немедля расставался. Была у Ненашева еще одна, доходящая до паранойи, фобия – он холодел при мысли о том, что кто-то будет его использовать для того, чтобы получше устроиться в жизни. А в том, что законно поселившаяся в его квартире женщина со временем непременно начнет капризничать, выставлять свои требования, а потом под шумок и изменять, Аркадий почему-то не сомневался. Зато в существование бессребрениц, которые могут полюбить его не за его деньги, а просто как человека, не верил совсем. Роль же кошелька, который брезгливо, но с завидным упорством расстегивают ухоженные пальчики, Ненашев не согласился бы выполнять даже ради самой ослепительной красавицы.

Три года назад, поздней осенью 2003-го Дегтярев вытащил Ненашева на показ коллекции какого-то модного дома, пообещав, что там соберутся «лучшие девочки Москвы». Ненашев в тот день был не то чтобы в духе и всю дорогу молчал.

– Считай, мы с тобой не развлекаться едем, а работать, – заполнял паузу Дегтярев. – Агентству позарез нужно новое лицо для рекламной компании молодежной косметики. Странно, что ты не в курсе. Костик всей конторе уши прожужжал, что имеющиеся в наличии модели никуда не годятся. На физиономиях у них не чистота, свежесть и непорочная юность, а как раз наоборот. В общем, шлюшистые у них физии… Так что мы с тобой сейчас практически на кастинг направляемся – корпоративную героиню для продукции косметической фирмы искать. Кстати, организаторы эксперимент ставят: молодежную часть коллекции у них показывают не профессионалки, а девочки-студентки. С милыми розовыми личиками, хорошими фигурками. А Костик такую и заказал: симпатяшку, простенькую, но с изюминкой, и не дохлятину.

Болтовня Стаса Ненашева быстро утомила, и, пока они стояли в пробках, он не раз пожалел, что согласился.

Пока все толкались в холле, где подавали шампанское с клубникой, Аркадий стоял в сторонке, давая волю дурному настроению. Стас же чувствовал себя как рыба в воде: целовал ручки, перекидывался парой слов, кивал, улыбался. Ненашев следил за ним с каменным лицом. Ходить за Стасом, как привязанный, он считал для себя унизительным: в этой нарядной гомонящей толпе у него почти не было знакомых, и можно было не сомневаться, что, глядя на них обоих, никому и в голову не придет, что начальник как раз он, а не наоборот. Простояв как столб минут десять, Ненашев резко развернулся и, еле сдерживая раздражение, быстрым шагом направился к гардеробу. Стас догнал его в дверях:

– Аркадий, ты куда?!

– Да меня уже тошнит от этих улыбающихся обезьян и от тебя тоже!

– Ладно тебе! Это ж игра, спектакль, ну и смотри на это соответственно. Идем в зал, там уже началось.

Стас стащил с шефа пальто, небрежно кинул его гардеробщику и поволок Аркадия туда, где уже звучали музыка и одобрительные аплодисменты.