Генерал Георгий Шпак - Борис Костин

Фотография на память о службе в Туркестанском военном округе. Ташкент, 1992 год

В дружбе со спортом

«Физкульт-npueem от нового моржа!»

«Правда» от 25 декабря 1979 года:

«Уходящему году – ударный финиш», «Великое знамя ленинизма», «Страна называет достойных», «Ради счастья детей».

И только 29 декабря, когда новости о вводе советских войск в Афганистан всколыхнули мировую общественность, «Правда» разродилась запоздалым сообщением, в котором тесно переплелись реальность и откровенная ложь:

«КАБУЛ, 28 декабря (ТАСС]. Кабульское радио передало сегодня заявление правительства Демократической Республики Афганистан.

В нем говорится:

Обращение Бабрака Кармаля по Кабульскому радио (30.12.1979]:

«По случаю свержения режима X. Амина, этого кровожадного шпиона американского империализма, притеснителя и диктатора, шарлатана истории, палача и убийцы, приветствую вас, многострадальные соотечественники, достойные мусульмане…

Солдаты и офицеры героической родины, будьте бдительны, дисциплинированы и едины… и, где бы вы ни были, бесстрашно защищайте от все происков внутренних и внешних врагов великую Апрельскую революцию.

Под ее знаменем… вперед по пути всеобщего и полного единства, вперед к созданию нового, свободного и независимого Афганистана».

Комментарий корреспондента «Правды»:

Генерал Георгий Шпак продолжает воспоминания.

Первый реальный бой

…Стараешься держать себя в руках, людей успокоить. Показать всем, что не нервничаешь. Огромная колонна, в колонне более ста машин, 350 человек плюс обслуживание (сорок человек). Колонну надо построить, наладить связь. В кромешной темноте красные габаритные огни – единственный ориентир для идущих за ними, остальное все заклеено, замазано.

Подъехали к Генеральному штабу афганской армии, там уже поработал наш спецназ. Группу возглавлял комдив генерал-майор Рябченко Иван Федорович. Им была поставлена задача арестовать начальника генштаба. При попытке к сопротивлению он был убит. Примерно в эти минуты подошли и мы. Вокруг двухэтажного дома около ста метров длиной – металлическая ограда, рядом высокое, этажей в двенадцать, только что отремонтированное здание. В двух километрах отсюда – дворец Амина. Заняли Генеральный штаб, расставили посты, патрули, и тут нас начали обстреливать. Стреляли отовсюду, стоял неимоверный гул, свистели пули. Казалось, весь город вел обстрел. Дважды к генштабу прорывались афганские танки, откуда – не понятно. Отбились. Однако основная угроза исходила из той самой свежепобеленной двенадцатиэтажки. Из окон здания на нас обрушился ураганный огонь. Долго продолжаться это не могло, я собрал храбрецов, человек десять, и говорю: «Ребята, надо захватить здание, все будете представлены к наградам». Вошли в здание, стали искать по этажам стрелявших, четверых убили, остальные убежали. Здание мы заняли, продержались ночь. В шесть часов утра получил команду: «С одной ротой выдвинуться к дворцу Амина для блокирования его и оказания «соседской помощи» нашим подразделениям». Прибыли на место, захожу во дворец Амина. Холл, посредине стол и человек двадцать наших. Я представился, один встает и говорит: «Налейте десантнику». Я: «Вы что, ребята, у меня задание боевое». – «Ты кончай, десант, пей, у нас люди погибли. Помяни». Это были бойцы группы «Альфа», бравшие в ту ночь дворец Амина. Один подарил мне пистолет дочери Амина, который я потом отдал товарищу, когда уезжал в Союз.

Я ходил по периметру дома, осматривал помещения и подходы. Подошел к офицеру без знаков различия, спецназовцы не называли друг друга по званию, только по имени-отчеству, и попросил показать, где погиб Амин. Он мне показал длинный коридор и стойку буфета, где Амин был убит.

Мы пробыли во дворце несколько часов. Когда прекратились атаки и стрельба, нам было приказано вернуться. Через сутки нас сменили мотострелки из Туркестанского военного округа. Нам сказали, что через несколько суток десант уедет в Россию. Мы вернулись в Кабул, в наш лагерь, в полной уверенности, что со дня на день нас должны отправить домой. И вот это «со дня на день» продлилось 10 лет.

Сначала срок пребывания увеличили до месяца, потом до нескольких месяцев. Где-то в апреле мы начали ходить в рейды, тогда и поняли, что мы здесь надолго.