Греческие каникулы - Елена Чалова

Но Таки не похож был на сердцееда. Да, высокий, с хорошей поджарой фигурой. Но ему уже лет пятьдесят, темные глаза смотрят доверчиво, как у ребенка, кожа покрыта морщинками от солнца и привычки улыбаться, в темных волосах и усах серебрится седина.

Он протянул Марку руку, потряс ее с большим чувством, и врач ощутил твердые мозоли на ладонях садовника.

— Марк? О да, Марк! Папа, да? Насти и Лайза? А Тако друг!

Некоторое время все счастливо улыбались и на ломаном английском уверяли друг друга в дружбе. Потом Таки отпустил руку Марка и переключился на девчонок.

— Я принес, как хотела Лайза… Вот, смотрите!

Он вытащил откуда-то из-под куста холщовую сумку и вынул из нее несколько вещиц. Здесь оказались статуэтка кошки, сделанная из черного камня и порядком исцарапанная, каменная амфора с отбитым донышком и небольшая подзорная труба. Подумав, Таки добавил к этим сокровищам пару черепков из кучки, лежавшей на холстине, и с удовлетворением оглядел получившийся натюрморт:

— Вот, Лайза, ты хотела.

— А карта?

Таки замахал руками:

— Нет, это нельзя, он меня убьет. Он сердитый, старый, но злой — сильно-сильно!

— Кто? — удивленно спросил Марк.

— Англичанин.

— Какой англичанин?

— Ой, Марк, а зачем ты эти железочки собрал? Куда ты их понавешаешь? — Настя выхватила из рук Марка бронзовую задвижку. — Вот эту, наверное, на дверь спальни.

— Точно, твоей. Причем снаружи, — не без злости отозвался Марк.

— Не-ет, это он кресло в поликлинике украшать будет, — ввернула Лизка. — Стоматологическое. Прикинь, как круто. Типа тюнинг!

Марк фыркнул и отошел в сторону.

— Насти, Лайза, вы берете вещи? Очень старые! Английские!

— Ладно, ладно… потом поговорим, — торопливо согласилась девочка. — Сколько с меня? Сколько?! Таки, имей совесть, я же не Британский музей!

— Как ты думаешь, она действительно древняя? — Настя сидела на кровати, подобрав под себя ноги, и рассматривала кошку.

— Не знаю. Таки говорит, она принадлежала англичанину, который собирал древности.

— Но как она попала к садовнику?

— Я не спрашивала.

— А если он ее украл? Покупать ворованные вещи противозаконно. Я по телику видела.

— Здесь не Россия, уголовный кодекс не работает.

— Ну, может, у них тоже есть уголовный кодекс. И у нас будут неприятности на таможне?

Лиза отвлеклась от компьютера и задумчиво воззрилась на кошку:

— Ну… мы можем купить какую-нибудь фигню в сувенирной лавке отеля. Приклеить ценник к кошке и амфоре и положить их в фирменный пакет. Не думаю, что таможенники станут придираться. Да я и сама не уверена, что эти вещи действительно старые. Честно сказать, они не сильно отличались от всяких сувениров, которые продавали вчера на базаре.

— Думаешь, Таки нас обманул?

— Ну, согласись, он немножко того… чудной. И вообще, он, может, сам верит, что это древности, а тот англичанин купил их просто как сувениры.

— Да, возможно…

— Но мы по-любому всем скажем, что они настоящие.

— А то! — Настя погладила кошку и поставила на столик возле кровати. — Слышь, Лизок, чего ты ищешь-то? — Она вытянула шею и увидела, что на экране компьютера распластался берег моря, снятый из космоса — Google Earth. — Никак дорогу домой?

— Я пытаюсь определить самое подходящее место для храма. Понимаешь, когда Таки обещал мне принести настоящие вещи, как он их называл, он сказал, что раньше работал садовником у англичан. И у этого английского джентльмена он якобы видел карту побережья, где обозначены были старые храмы. Я посулила ему триста баксов, если он принесет мне карту.

— Триста долларов? До фига денег!

— На благое дело не жалко. Но карту он не принес, и я не поняла почему… из его болтовни у меня создалось впечатление, что семья, на которую он работал, уехала… Надо сегодня вечером расспросить его как следует, в спокойной обстановке. Когда Марка поблизости не будет.

— Тогда не вечером. Таки к вечеру всегда немного пьяный, и вообще не поймешь, чего говорит. Давай лучше завтра утром, пока он будет работать в саду.

— Точно! Только встать надо будет рано, до твоего папочки.

— Называй его просто Марк, хорошо? — недовольно нахмурившись, попросила Настя.

— Ладно, я так просто… Думала, ты вроде к нему хорошо относишься.

— А я и отношусь… хорошо. Он нормальный мужик. Отец мой был сволочь… А Марк — нормальный. Но папой я его называть не хочу. Да мне кажется, ему самому это было бы странно…

— Ага, — глубокомысленно произнесла Лизка. Она бросила на подругу сочувственный взгляд. Год назад Настьке здорово досталось. Вдруг невесть откуда явился ее родной папа, который смылся в свое время, потому как младенец мешал его творческим планам. Папа оказался потомком древнего княжеского рода Мещерских и отыскал дочку не просто так. Он надеялся с ее помощью выманить наследство у престарелого родственника, который жил в поместье на Сицилии. В результате драматических событий отец Насти погиб, она спаслась чудом, наследство досталось сицилийской мафии, а Насте дед успел подарить фамильный перстень и подлинник стихотворения Пушкина.

Старый князь умер практически на глазах у девочки, и она тяжело пережила всю историю[4].

Стремясь отвлечь подружку от мрачных мыслей, Лиза предложила:

— Давай я расскажу тебе, что мы ищем.

— Вроде ты уже говорила? Храм Исиды и все такое.

— Ну да… Только, понимаешь, это официальная версия.

— Ага! — Глаза у Насти заблестели. — Есть, значит, и другая?

— Само собой. Ты что — телевизор не смотришь? Всегда есть правда, но мало кто знает, как и что происходит на самом деле. Зато обязательно должна существовать отредактированная версия событий, которую сообщают лохам.

— У-у, это откуда такая мудрость?

— От папы. Он, видишь ли, применяет ее всесторонне…

— То есть?

— Ну, у него на фирме такая… двусторонняя бухгалтерия (не платить же ВСЕ налоги, в самом деле!), и в личной жизни, мне кажется, тоже есть некая двойственность… но это не в тему.

— Да, давай про храм.

— Ладно, слушай. На самом деле я вычитала, что где-то здесь, на берегу, было тайное святилище Нефтиды.

— Э-э, это кто?

— Настя, блин, у тебя памяти совсем нет? Морковку ешь, что ли! Нефтида — сестра Исиды.

— А, точно, про сестру я помню, просто имена у них были…