Раб из нашего времени. Книга 10. Становление Империи - Юрий Иванович

– Оружие в доме держать нельзя, – жаловалась обладательница крупного выигрыша. – Запрещено! Тогда как у Сизого и его подельников огнестрелы есть.

Ну да, миры разные, а порядки иногда схожи. И сами местные власти не шевелятся, и людям не дают толком устроить личную безопасность. И так живут, света белого не видя самым натуральным образом, так ещё уголовные элементы житья не дают.

– Что у вас тут с запасными выходами, – продолжил я расспросы. – Имеются?

– Есть, – тяжело вздохнул глава семейства. – Но один прямо на ту сторону улицы выводит, а второй, ведущий на верхний уровень, давно завален с той стороны. И расчистить нельзя, чужой подвал.

И на меня так требовательно уставился, пока дочь переводила. Мол, благодаря тебе мы теперь себе головы сушим. Раз уж дал каши, дай и ложку. Пошутить, что ли, над ними, предложить унести все деньги из дому?

Леви сам об этом заговорил, вспомнив, что мне не то чтобы доля полается, но всяко поделиться надо:

– Сколько тебе денег отсчитать за помощь и подсказки? – и щедро выдвинул фирменную сумку с банкнотами на центр стола. Видно было, что его отец и сестра окаменели от такого жеста, и я не мог удержаться от маленького наказания:

– Обычно небесникам за подобные предсказания отдают восемьдесят процентов всей добычи. – После чего сделал паузу, ожидая возмущённых возражений. Все трое сидели молча, скорбно свесив головы, но ни словом не прекословя. Это решило всё: – Но мне деньги не нужны, я и те оставлю, что сам в кости выиграл. А вот сумку… сумку показательно вынесу. Пусть за мной Сизый и его подельники увяжутся. Только как сделать, чтобы они поверили в вынос денег именно мной? Одной ведь сумки мало будет, а?

Даньё бросилась к окну, просматривая на улицу в щёлочку между плотных штор. Хотя меня это как раз больше всего и поражало в здешнем мире: сидим в полной темноте, на улице полный мрак, так ещё и за шторами надо прятаться? Вот же интересно люди живут!

– Их там уже четверо, – заявила обеспокоенная девушка и стала мне переводить предложения отца и брата.

Оказалось, что мои новые знакомые были не чужды театральному искусству, умели входить в роль и обладали весьма развитым воображением. Так что по истечении минут пятнадцати мы уже вышли на подмостки импровизированного театра. Да и заинтересованных зрителей к тому времени стало целых шесть голов.

Я выскочил на крыльцо, пытаясь резко закрыть за собой входную дверь. За мной – Леви, замахиваясь солидной дубинкой и выкрикивая:

– Отдай, это наши!

С моей стороны весьма резкий удар, со стороны кажущийся жутким апперкотом, и парень улетает обратно в дом. На самом деле мы там постелили матрас на пол, а я ударил очень мягоньким тараном. Изнутри вой плачущей Даньё:

– Сволочь, ты будешь за это проклят!.. Тебя сожрут твои гоягры! Чтоб ты издох!

Дальнейшие звуки я отсекаю закрытой дверью, перекидываю сумку из одной руки в другую и с независимым видом вливаюсь в жиденький поток прохожих. Нельзя сказать, что на меня не обратили внимания. Многие приостановились, пытаясь понять, в чём дело. Но ведь ни слова не было озвучено о деньгах, не раздалось «Держите грабителя!», и всё можно было списать на банальную семейную ссору. Меня, по крайней мере, убедили, что подобное тут случается и посторонние люди в такие ссоры не вмешиваются.

Спроси меня кто: «Что это тут творится?» – я бы ответил двумя заученными словами: «Невеста – дура!» и пошёл бы дальше.

Но меня никто ни о чём не спросил. На повороте я полуобернулся и сразу выцепил взглядом пятёрку упавших мне «на хвост» соискателей на приз. Один остался на всякий случай наблюдать за домом, но пятеро клюнули!

А я шёл себе преспокойно, по прекрасно запомненному маршруту и ни на что не обращал внимания. Прошёл через знакомую дискотеку, где уже играли тапёры лёгкую медленную музыку, и пары топтались, повиснув друг на дружке. Но открывая дверь, замешкался специально, словно не видя настигающих меня уголовников. И в комнате я их дождался, словно раздумывая, в какой пролёт лифта шагать.

А чего мне кого-то бояться? Пусть хоть в упор стреляют или ножами колют – мне не повредит. Зато я их сразу порешу на месте.

Удивительно, но никто меня вначале не трогал. И сумку из рук не пытались вырвать. Один вежливо так даже поинтересовался у меня:

– Тебе куда?

– Четыре уровня вверх, – буркнул я на древнем, шагая на платформу.

Трудно в такое поверить, но все пятеро уместились со мной рядышком, под комментарий всё того же ушлого, общительного типа:

– И нам туда же! О, как здорово совпало! – хотя, честно признаюсь, может, он что-то другое говорил? Но ни моё спокойствие, ни мой древний язык их ни капельки не насторожили. Скорее наоборот, они чуть ли не радовались, пока мы спускались. Словно идущая по следам лося медведица, заметившая, что лось идёт к её берлоге и собирается там укладываться спать.

И в малой комнатке они меня не тронули. Наоборот, кто-то метнулся вперёд, вежливо открывая памятную мне дверь с нарисованными на ней красотками. А я и спасибо не сказал, вышел, да и подался по остаткам чёрной жижи к нужному перекрёстку.

Вот там мне в спину и раздался залп из пистолетов. Что характерно, искр и пламени здешний порох не давал, и звука выстрелов не раздалось, только тихое шипение. А вот дыма в коридоре стало, как во время пожара. Но мне-то он не мешал развернуться и прицельно ударить по стройной шеренге подземных ковбоев разрывным эрги’сом.

Ну да, хватило одного. Хотя я не поленился вернуться и проверить, не нужно ли добивание. Пистолеты мне здешние понравились. Этакие массивные, тяжёлые, напоминающие парабеллумы времён революции столетней давности. Трофеи? Несомненные! Вот я и подобрал три, которые не слишком в мазуте испачкались. В сумку! Кстати пришлась. Да и патронов собрал килограмма три, пригодятся. Может быть…

После чего уже со спокойной совестью отправился домой.

Идти просто: маршрут проторенный потоком, не собьёшься. Откуда он пришёл – туда и я иду. Даже на следы в некоторых местах не обращал внимания. Местные разгильдяи здесь побывали, но никаких мер к зачистке так и не приняли. Ну и бог с ними! Мне же выгоднее такая расхлябанность. Главное, чтобы сейчас в картере Полигона толпы аварийщиков не копались да мне не мешали сей мрачный мир покинуть.

Но чем дальше я шёл, тем больше меня смущали не присущие покинутым местам звуки. В пределах видимости уже показалась перекошенная труба под днищем, когда я понял, что слышу изрядную ругань. Причём звуки неслись с лестницы, ведущей на верхний уровень.

Постоял, подумал, да и двинулся вверх. Мало ли что там за демонстрация? Наверняка о порче картера спорят, так прислушаюсь немного, да присмотрюсь, где они находятся. Потому что чувство ориентации у меня феноменальное, и подозрения некоторые закрались.

А потом и подтвердились! Больше десяти чонризов, в жёстких брезентовых робах стояли в коридоре, куда я выворотил иллюминатор наблюдения за масляным озером. Ор стоял такой, что мама моя родная! И без переводчицы становилось понятно: половина слов нецензурных. А вторая половина – попытка свалить вину друг на друга. Ибо некоторые словечки давали понять, что чёрную жижу следовало сменить давно. Труба стока забилась ещё раньше. А должные приборы контроля не работали со дня постройки этого механического чудовища.