Моя королева - Жаклин Рединг

— И это вас убьет, не так ли? — фыркнул герцог, но прозвучало это отнюдь не весело. — Я всегда знал, что вы плутовка, но даже мне не могло прийти в голову, что вы придумаете такой хитроумный план с тем, чтобы вам никогда не пришлось выйти замуж. По крайней мере за приличного человека.

— Вы считаете, что я все это придумала заранее? — Возмущение Элизабет звучало вполне искренне.

— Но, отец, — сказала Изабелла, — это ведь я настояла на венчании.

— Значит, вы соучастница.

— Аларик!

— Я бы ничуть этому не удивился, Маргарет. Я бы не удивился, что все мои дочери замышляют что-то против меня. Изабелле наверняка все время было известно о том, что Элизабет пишет свои забавные статейки для этого дурацкого журнала.

— Я не имела права рассказывать вам об этом, отец.

— Ха! Вот видите?

— Белла, — вмешалась в разговор Элизабет, — так это не ты? Я думала, что это ты рассказала отцу…

— Мне рассказала об этом миссис Барнаби.

— Домоправительница? — в один голос спросили Элизабет и Изабелла.

— Да, после того, как одна из горничных нашла во время уборки листок писчей бумаги с одной из этих заметок. Вам следовало бы получше прятать ваши наброски. Листок принесли мне, и я узнал ваш почерк, Элизабет.

Разговор продолжался, и Кэролайн, все еще сидевшая на корточках в вазе, отчаянно пыталась понять все, что она слышала, чтобы быть уверенной в том, что она уловила все подробности и сможет пересказать их потом Матти и Кейти.

Первое. Отец послал Бесс с Беллой, чтобы Бесс вышла замуж за какого-то человека по имени лорд Перфойл, но Бесс и Белла вернулись домой с этим красивым шотландцем, Дугласом Дабом Маккинноном, за которого Бесс вышла замуж вместо этого лорда после того, как выпила какую-то мерзость под названием «виски» или уисге-бита и проснулась с ним в одной постели. «Но что в этом такого?» — не понимала Кэролайн. Спит же она иногда со своей собачкой, Агамемноном, и никто не пытается их обвенчать. И что это за имя такое — Даб? Неужели Бесс уже была влюблена в этого проклятого шотландца? И поэтому отец отослал ее из дома? Никто не рассказал Кэро, что же натворила Бесс. В ответ на ее расспросы все только качали головами и говорили «тсс», словно она могла захотеть натворить такое же, если ей все расскажут.

— Позовите сюда этого проклятого шотландца, — сказал герцог, оторвав малышку от ее беспорядочных размышлений, — Остальные могут уйти. Я хочу поговорить с этим человеком наедине.

— Наедине? — сказала Элизабет. — Но почему, отец?

— Это, Элизабет Реджина, мое дело. А теперь послушайтесь меня хоть раз в жизни и ступайте отсюда.

— Кабинет его милости здесь, сэр.

Дуглас не произнес ни слова, он молча кивнул в знак благодарности молоденькой горничной, которая подвела его к закрытой двери, выходящей в коридор, протянувшийся, казалось, на целую милю. Он подождал, пока та нервно присела в реверансе, а потом торопливо пошла прочь. Можно не сомневаться — остаток вечера она будет рассказывать слугам, какого страха натерпелась рядом с этим дикарем-шотландцем, которого привезла в дом леди Элизабет, словно он бродяга или бездомная собака.

Когда горничная скрылась за углом, бросив на него напоследок опасливый взгляд, Дуглас постучался в дверь кабинета.

— Войдите.

Комната, открывшаяся Дугласу, была ярко освещена; в ней пахло историей, книгами и деньгами. Вдоль стен стояли книжные шкафы с полукруглыми навершиями, на высоких окнах висели богатые драпировки, ниспадающие до самого пола. Портреты в полный рост в золоченых рамах кисти Ван Дейка и Николаса Хиллиарда украшали стены, обитые роскошными дубовыми панелями. Огромный мраморный камин согревал комнату. На полу лежал турецкий ковер, а за большим письменным столом красного дерева сидел почтенный герцог Сьюдли.

Первое впечатление Дугласа от встречи с этим человеком соответствовало всему, что его соотечественники приписывали сакской аристократии. Богато и модно одетый, в напудренном парике, этот человек явно ни одного дня не занимался физическим трудом.

Дуглас вошел в кабинет и еще больше утвердился в своем мнении.

Все в кабинете было устроено с удобствами. Стоило герцогу чего-либо пожелать, как все было к его услугам, а если чего-то не оказывалось под рукой, для этого на стенной полке позади письменного стола стояли колокольчики, так что можно было вызвать любого слугу в доме. Но все же, несмотря на богатство и бьющую в глаза роскошь, во взгляде герцога светилось нечто большее, нежели сознание своей исключительности, и это заставляло его уважать и считаться с ним.

Дуглас вошел и стал на середину ковра, устремив на герцога внимательный взгляд.

— Вы хотели меня видеть, ваша милость.

Он нарочито подчеркивал свой шотландский выговор, напоминая о своем происхождении.

— Вы мистер Маккиннон?

Дуглас молча кивнул.

Герцог указал ему на стул — изящный, украшенный резьбой, который выглядел несуразно под верзилой-шотландцем. Дуглас вытянул перед собой длинные ноги.

— Дочери рассказали мне об обстоятельствах вашего э-э-э… появления в нашей жизни, по крайней мере объяснили их точку зрения на сей счет. Я пригласил вас сюда в надежде услышать ваш взгляд на происшедшее.

— Боюсь, ваша милость, что не смогу добавить ничего более к рассказу ваших дочерей. Я всего-навсего остановился, чтобы помочь дамам, потому что у их кареты сломалось колесо. После этого они предложили довезти меня до трактира. До этого я проделал долгий путь пешком и потерял большую часть светлого времени суток, пока возился с каретой, поэтому и принял их предложение. Когда мы приехали в трактир, я хотел уйти, но старшая…

— Элизабет, — проворчал герцог, — ваша жена.

— Ну да. Она настояла на том, чтобы я поужинал с ними — как бы в награду за мои труды. Настояла на том, что за ужин заплатит она.

Герцог молча кивнул и ждал продолжения. Но с каждым мгновением его лицо становилось все мрачнее.

— Мы сидели внизу в трактире, а вечер был довольно холодный. Леди Элизабет попросила принести ей стаканчик уисге-бита…

— Виски! Вы дали моей дочери выпить виски?

— Я ничего не давал ей, ваша милость. Я даже пытался предостеречь ее, но она не послушалась. Отговорить ее было невозможно.

Герцог испустил громкий вздох. Он, разумеется, прекрасно знал свою дочь.

— Продолжайте.

— Я видел, что она пьет слишком много. — Дуглас устремил взгляд на герцога. — Боюсь, что она малость захмелела.

— Скорее, просто напилась. — Губы герцога сжались над его кружевным галстуком.

— А другая, леди Изабелла, всполошилась. Она решила, что ее сестрица вот-вот помрет, но я ее успокоил — сказал, что к утру она придет в себя. Помог донести ее до спальни, а потом ушел, но когда возвращался в общий зал, то нашел на лестнице туфельку леди Элизабет. Она, должно, свалилась, когда мы несли леди наверх. Ну, я и решил отнести ей туфельку-то.