И останется только пепел - Ребекка Шеффер

Странно. Она чувствовала себя ужасно уязвимо, но в то же время чудесно легко, почти до головокружения. Боялась неопределенности, необъятности того, что ей предстояло сделать, и ничтожности того, что она имела. Но она была полна, будто солнце, гелием, и ей просто хотелось улыбаться.

Как будто она сбросила с себя тяжелое бремя, когда покинула мать. Она несла на плечах планету, и теперь, когда той не стало, смогла увидеть необъятность Вселенной и то, насколько малы и она, и планета. Это было пугающе, но в то же время потрясающе красиво.

Нита осталась сама по себе. И это было правильным.

Порыв холодного ветра заставил ее вздрогнуть.

Нита осталась одна, а это означало, что она теперь совершенно беззащитна, а весь черный рынок хотел видеть ее в клетке, разодрать на части и продать.

Но они не знали, где она, а она успела составить план.

Нита думала о своей конечной цели – стать ученым в области сверхъестественных наук, представлять доклады на университетских конференциях, исследовать и препарировать разнообразных сверхъестественных существ с разрешения университетов и правительств всего мира.

Нита думала о черном рынке, который преграждал ей путь. И как ей от этой угрозы избавиться.

Было необходимо, чтобы на рынке ее уважали, боялись напасть на нее так сильно, что оставили бы в покое. Но могла ли она когда-нибудь заработать себе такую репутацию? Особенно сейчас, оставшись в одиночестве, без денег, в чужой стране.

Нита застыла. Ей было незачем разбираться с этим в одиночестве.

Она вытащила телефон и подключилась к вайфаю «Старбакса» через дорогу. И, сглотнув, отправила письмо Ковиту.

«Привет. Ты в Торонто? Мы можем встретиться?»

Ответ пришел почти мгновенно:

«С удовольствием. Где ты?»

Нита улыбнулась и занялась организацией встречи.

Нита стояла перед маленьким кафе, над дверью которого висела деревянная вывеска с выжженными черным буквами. Тема джунглей на табличке заставляла Ниту нерешительно переминаться с ноги на ногу. Казалось, она может шагнуть в прошлое, вернуться на рынок, раскинувшийся на берегу Амазонки. Если она откроет дверь, то увидит поджидающих ее Боулдера и Рейес с транквилизаторными ружьями и цепями.

Место, где некогда рос мизинец, покалывало, и Нита закусила губу, пытаясь избавиться от воспоминаний о криках Миреллы. Ей с трудом верилось, что прошла всего неделя.

Пальцы Ниты сомкнулись на невидимом скальпеле. Она пыталась успокоить нервы и сосредоточила свое внимание на вспоминании обо всех тех прекрасных вскрытиях, которые проводила и которые давали ей возможность побыть наедине с собой.

Внутри кафе оказалось обставлено мягкими креслами из искусственной кожи, занимавшими слишком много места, и маленькими, чересчур низкими столиками. Стены украшало бессчетное количество деревьев и растений. Раскрашенная обезьяна глядела прямо на нее огромными голубыми глазами и широко зубасто улыбалась. В углу на дереве висел ягуар, почти полностью скрытый настоящим лиственным растением. Даже потолок был выкрашен в зеленый цвет и расписан листьями так, что порождал чувство клаустрофобии от плотного растительного покрова. Комнату тускло освещали фонарики, делавшие атмосферу почти романтической.

Кафе совсем не походило на настоящие джунгли Амазонки, но все равно вызывало внутри похожие сюрреалистичные ощущения. Там было более людно, чем ожидала Нита, и шум множества голосов, разносившихся эхом в небольшом пространстве, атаковал ее уши. Она окинула быстрым взглядом сиденья в поисках знакомой фигуры.

Вон там.

Ковит развалился в мягком кресле, задумчиво глядя на картину на стене – та изображала ухмылявшихся белокурых девушек, державших гигантскую змею. Его глаза были темными и бездонными, а густые темные брови вопросительно изогнуты. Он слегка улыбался, и эта улыбка, несомненно, выглядела какой-то неправильной.

Сердце Ниты екнуло от накатившего привычного страха при взгляде на него, и она потерла свои вспотевшие ладони.

Сглотнула, продолжив некоторое время наблюдать. Он казался таким безобидным в темно-зеленом свитере и джинсах, таким… обычным. Как будто он не был тут чужим. В то же время от него исходило неопределенное ощущение опасности. Люди, следовавшие мимо, старались к нему не приближаться. Кажется, они делали это бессознательно – просто обходили вокруг другого столика, избегая его, и занимали места по соседству, пусть даже многие столы были заняты. Будто их подсознание чувствовало опасность и заставляло сторониться, хотя вряд ли они могли понять почему.

Нита часто слышала, что девчонкам нравятся «плохие парни», но ни одна в кафе не бросала на Ковита одобрительных взглядов и не приближалась к нему, хотя его определенно можно было счесть привлекательным. Он явно незадолго до прихода сюда подкрепился болью. Поэтому лицо сияло здоровьем, а волосы блестели, будто в рекламе шампуня. Густые черные ресницы обрамляли темные глаза, а кожа была теплого смуглого оттенка.

Нита задумалась, не слишком ли преувеличен стереотип «девчонки любят плохих парней» или, может, Ковит просто слишком далек от плохого парня в обычном смысле и слишком близок к настоящим монстрам.

Когда она находилась в джунглях, ей легко удавалось оправдать свой союз с ним. Вне всяких сомнений, он был монстром, но их объединяла цель, а совместное сотрудничество обеспечивало самый быстрый способ достичь ее.

Нита знала, что он намеренно причиняет людям боль. И знала, что ему это нравится. Он никогда не скрывал, что может получить «еду», не прибегая к пыткам, – достаточно посидеть в отделении скорой помощи или отправиться в зону боевых действий. Но Ковит выбрал другой путь.

Он сам решил причинять боль. Решил быть именно таким монстром, каким людское воображение рисовало ему подобных.

Нита понимала это умом, но ноги сами несли ее к нему.

Пульс участился. Благодаря своим способностям Нита чувствовала, как каждое кровяное тельце мчится через каждую вену, каждый капилляр.

Она остановилась перед Ковитом, и он посмотрел на нее. Его рот растянулся в извращенной ухмылке, кривой и немного отчужденной, хотя она с трудом могла понять, как ему это удается. Нита улыбнулась в ответ, раздумывая, выглядела ли ее улыбка такой же горькой и кривой, как его.

Он засмеялся и встал.

– Нита.

– Ковит.

Она ждала, когда он возьмет на себя инициативу, потому что понятия не имела, что ей теперь делать. Пожать руку? Это было бы странно и слишком формально.

Обнять? Тоже странно и слишком интимно.

Социальные взаимодействия сбивали с толку.

Нита стремительно села, постаравшись увеличить расстояние между ними, прежде чем он успел что-то сделать.

– Голодна? – спросил он, все еще стоя.