Грехи и молитвы - Ира Малинник

— Откуда вы идете, Лука? — вежливо спросил Томас. Дарио все молчал, настороженно изучая мужчину.

— Из Форли, сеньор!

— В таком случае, либо вам стоит вернуться назад и идти через Довадолу, либо дойти с нами до Пезаро, а там уж через Фано и Урбино.

— Если вы не возражаете, я предпочту вашу компанию, — весело ответил Лука, — признаться, путь в одиночестве для меня оказался тягостнее, чем я предполагал.

— Меня зовут Томас, а это мой спутник Дарио, — представил их Томас. Дарио кивнул, но в его позе все еще читалось напряжение. — Мы рады познакомиться с вами.

— Piacere di conoscerti. Рад познакомиться, — ответил Лука. — Позволю спросить, а куда направляетесь вы?

— К нашему дядюшке в Пезаро, — вдруг сказал Дарио. — Решили проведать старика, ведь ему совсем недолго осталось. Если не навестим его сейчас, madre нас со свету сживет, верно, Томас?

Томас не совсем понимал, к чему Дарио решил разыграть этот спектакль, но согласно кивнул. К его удивлению, Астарот тоже не вмешивался.

— Славно, — паломник окончательно повеселел. — Значит, дальше в путь!

— Только сперва сделаем небольшой привал, — предложил Томас. — Мы в пути весь день и, признаться, устали.

— А сами откуда едете? — поинтересовался Лука, придерживая за узду мерина, пока Томас с него спускался.

— Из Градары.

— А, один из тех небольших прибрежных городков? Вы рыбаки, верно я угадал?

— Вы исключительно проницательны, сеньор, — похвалил его Дарио, старательно сдерживая ухмылку.

— Господь помогает мне зреть истинную суть вещей, — Лука воздел палец к небу и прикрыл глаза. — Чтобы узнать правду, нужно лишь открыть сердце Господу, и не останется для тебя в мире ни лжи, ни обмана.

«А ведь он правда верит в это», Томас вздрогнул, когда услышал привычный голос. «Он верует, но и трусит. Если бы его поставили перед выбором, он бы все равно выбрал себя, а не Господа».

«Как и большинство людей».

Пока Лука и Дарио доставали из сумок припасы, Томас смотрел назад, на дорогу. Его не покидало чувство, что скоро что-то произойдет, и это что-то принесет беды и ему, и его спутникам. Он нащупал в кармане рясы ведьмин мешочек и крепко сжал его.

Где-то далеко за ними, вниз по дороге, в той самой деревне, которую они недавно оставили, загорелась церковь.

Глава 10. Кровь агнца

Уильям Эккер стоял перед сыном на коленях, и по лицу мужчины бежали слезы. Томас с ужасом смотрел, как лицо отца искажается в незнакомой и некрасивой маске, как прозрачные слезы постепенно темнеют и становятся все больше похожи на кровь — точно такую же, которая текла из глаз каменной Марии.

Мужчина покачнулся и протянул руку, ухватив сына за край рясы. Томас не видел, но каким-то образом чувствовал, что она пропитывается кровью — что весь он словно становится грязнее… грешнее.

— Я погиб из-за тебя, — Уильям раскачивался взад-вперед, все так же стоя на коленях и не сводя взгляда с сына. — Если бы не ты, мне не пришлось бы отдавать свою жизнь. Томми, скажи мне, за что ты меня убил?

В горле Томаса пересохло. Он хотел сказать, что он не знал, что он бы сделал все, чтобы вернуть отца, но не мог сказать ни слова. Горло перехватило, и все, что он мог — только хрипеть и кашлять.

— Знаешь, порой твоя мать до сих пор жалеет, что умер я, а не ты, — отец сильнее ухватился за рясу Томаса и теперь пытался подняться с колен, дергая плотную ткань, от чего Томаса шатало и пригибало к земле. — Она, бывает, плачет, пока ты не дома, и все повторяет, почему я покинул ее и оставил взамен тебя. Знаешь, как горько она плачет? Знаешь, Томми?

Последние слова Уильям произнес нараспев, будто выкрикнул, и Томасу стало страшно. Отец кряхтел и все силился подняться с колен, но что-то будто держало его и не давало встать. Он вертелся и то и дело оглядывался, и по его лицу волнами проходили злость, отчаяние и что-то совсем животное и дикое. Нечеловеческое.

— Она рыдает, пока ты ходишь по округе и поешь свои молитвы! — голос Уильяма повышался и грохотал, отдаваясь в голове Томаса проклятым эхом. — Ты похоронил меня, а скоро и мать сведешь в могилу, ты, бессовестный…

Томас резко сел в кровати, хватая воздух ртом. Его трясло, и он обнял себя руками, чтобы хоть как-то унять дрожь. К счастью, Дарио и Лука ничего не слышали и продолжали мирно спать. Томас тихонько поднялся и выбрался наружу, на свежий ночной воздух.

Они прибыли в Пезаро поздним вечером, и им тут же нашелся ночлег в гостеприимном доме местного судьи. Их разместили в одной комнате, но места хватило каждому — а перед сном хозяйка предложила им скромный, но сытный ужин. Лука, конечно же, поинтересовался, почему Томас и Дарио не ночуют у дядюшки, но смекалистый Дарио тут же ответил, что дядюшка проживает чуть в отдалении от Пезаро, а потому они собираются выехать к нему на рассвете. Паломнику этого объяснения вполне хватило, и он жизнерадостно расправился с ужином, а вскоре раскатисто захрапел на весь дом. Дарио тоже уснул довольно быстро, а вот Томасу долго не спалось — и ночь принесла ему жуткий кошмар.

Ночной воздух остудил горящее лицо, и юноша глубоко вдохнул.

«Это Белиал», глухо сказал голос.

«Что?», Томас сперва не понял, о чем идет речь.

«Я про твой кошмар. Неприятно, верно? Ты же не думаешь, что просто так начал видеть такие сны? Его Высочество знает, на что давить».

— Я как-то слышал, как она плачет, — сказал Томас в пустоту. — Ты ведь и сам это знаешь. Ты тогда ничего не сказал, но я все слышал и все понял, хоть мне и было всего семь лет.

«Ей нелегко пришлось».

— Я думаю, я стану жертвой, Астарот. Если мы никого не найдем, никого не убедим, это буду я. Сил мне точно хватит.

— Святой отец, о чем вы говорите?

За спиной Томаса стоял заспанный Дарио, но что-то подсказало юноше, что мужчина слышал каждое его слово.

«Вот это ты влип. Как будешь выкручиваться?».

— Какая жертва? К кому вы обращаетесь? — Дарио выглядел взволнованным, но на его лице не было ни капли страха. — Прошу, объясните мне. Я хочу помогать вам, но сейчас мне кажется, я совсем ничего не знаю. Я поклялся быть рядом с вами, и я сдержу свое слово, но как помогать тому, кто отвергает