Книги онлайн и без регистрации » Фэнтези » Царская невеста - Валерий Елманов

Царская невеста - Валерий Елманов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 14 15 16 17 18 19 20 21 22 ... 106
Перейти на страницу:

– Не пей вина – вино есть блуд, а кто не пиет – тот вовсе плут, – невразумительно закончил он свою нотацию и смачно икнул, подведя своеобразный итог выпитому. – Ай да медовуха, во имя отца и сына и святаго духа. А кто не поверит, – он окинул суровым взором нас с князем, – тому сядет веред[14]… и на зад, и на перед.

Затем он решил испить водицы, коль с медком у нас так худо, но, подойдя к здоровой дубовой кадке с водой, так и не напился, потому что увидел внутри черта, который как раз выбирался наружу, чтоб погреть свои волосатые бока под луной. Князь тут же признал в нем ту самую зловредную бестию, коя в тот злополучный день напакостила на «божьем суде» своим хвостом, и, вознегодовав, вознамерился оторвать у нее этот самый хвост.

Я взвыл от ненависти и тоже полез было ловить этого затаившегося мерзавца: один Тимофеич нипочем бы не справился с двумя – второго, затаившегося и удивительно похожего на меня, обнаружил лично я после пристального осмотра кадки. Он был какой-то всклокоченный, корчил мне рожи и явно радовался тому, что почти сумел отправить на тот свет еще одну христианскую душу, возбуждая во мне лютую жажду мести.

Спустя пять минут после настойчивых уговоров хозяина терема мы прервали это увлекательное занятие по поимке нечисти, решив продолжить наутро, но, когда Михайла Иванович на удивление робким голосом предложил Долгорукому остаться, Тимофеич твердо заявил, что должен, хотя и не пояснил, что и кому.

– Ни-ни, – заупрямился я. – Нынче все твои долги, батяня, это мои долги, и я их беру на себя.

Самое же удивительное в истории этого вечера заключается в том, что я таки сумел проводить Тимофеича, хотя он и отнекивался. И не в блистательном исполнении Александра Новикова, а именно в моем, хотя и насквозь фальшивом, изумленные сторожа у рогаток выслушивали очередной куплет знаменитой песни «Вези меня, извозчик».

Пить на Руси в ту пору в обычный день строго воспрещалось. Понятно, что запрет касался не нас, которые князья, а «подлого люда», то есть простого народа, к каковому относились и сторожа. Но запреты запретами, а ночи в сентябре холодные, и потому дежурившие возле выставленных рогаток караульщики при себе кое-что держали. Так, для сугреву, не больше.

Делиться со мной, разумеется, никто не собирался, но, услышав грозное: «Эй, налей-ка, милый», начинали колебаться. Тем более я пояснял причину: «Чтобы сняло блажь», после чего сразу усиливал натиск на впавших в сомнение сторожей: «Чтобы дух схватило да скрутило аж!» Тут уж они не выдерживали, а я, не угомонившись, орал:

– Да налей вторую, чтоб валило с ног! – И вновь выдвигал вескую причину: – Нынче я пирую – не нужон сваток. – И многозначительно подмигивал окончательно скисшему, но еще продолжавшему застенчиво улыбаться Долгорукому, осоловело клевавшему носом.

Мне и впрямь было с чего гудеть и с чего ликовать. В свате я действительно теперь не нуждался, разве что в подставном, бутафорном, ибо только что собственноручно сосватал свою любовь, мечту, звезду, свое солнышко и даже больше – галактику, нет – вселенную. Закончилась моя эпопея, длившаяся два с половиной года.

К тому же Осип жив, я его не убил, а потому от избытка чувств я орал благим матом на всю притихшую Москву, которая ошалело внимала виршам российского барда. Пусть в дрянном исполнении, но зато какие слова! Таких местный народец еще не слыхал.

У другой рогатки я уже наглел, принимая из рук караульщиков посудину с медом и недовольно возмущаясь при этом:

– Что это за сервис, коли нету баб, – но потом сокрушенно махал рукой и, впав в откровенность, пояснял: – Мне с утра хотелось, да нынче вот ослаб…

– Немудрено – три братины опростать, – не выдержав, подал сзади голос Тимоха.

В ответ, повернувшись к нему, я гордо вскинул голову и заявил:

– Но чтоб с какой-то ведьмой я время проводил – был бы Воротынский, он бы подтвердил.

Одного не пойму – как мне в таком состоянии хватало мозгов, чтобы еще и переделывать слова на более подходящие по смыслу? Загадка, да и только. Впрочем, в особой переделке эта песня не нуждалась, особенно припев.

– А если я усну, шмонать меня не надо, – бодро горланил я у очередной рогатки, строго грозя пальцем ошалелым сторожам, которые, очевидно до глубины души потрясенные суровостью моего жеста, мигом освобождали нам проход. После этого я милостиво заявлял: – Я сам тебе отдам, – и кидал им очередную горсть московок, не преминув пояснить, за что именно. – Ты парень в доску свой и тоже пьешь когда-то до упа-а-а-да.

Тут я пытался театрализованно обыграть «упад», но все время мешал некстати подворачивающийся под руку Тимоха, который с еще семью холопами Воротынского сопровождал нашу веселую процессию и бдительно контролировал ситуацию.

Я еще смутно припоминаю, как вяло взбрыкивал, крепко, но бережно сжимаемый с двух сторон дюжими холопами, и угрожал им:

– Парень я не хилый, и ко мне не лезь. Слава богу, силы и деньжонки есть.

Они кивали, но не выпускали из объятий, и я сурово взрыкивал:

– От лихой удачи я не уходил… – И, найдя родную рожу среди сонма бородатых, радостно тыкал в нее пальцем в качестве доказательства истинности своих слов. – Стременной Тимоха вам все подтвердит. – После чего, несколько успокоившись, решил немного передохнуть.

Кстати, на следующее утро князь Долгорукий настойчиво расспрашивал своего сыновца Тимофея Ивановича, у которого он остановился в Москве, что да как, но тот лишь ошалело разводил руками, даваясь диву. Еще бы. Не только на его памяти, но и вообще в истории этого наказания – выдачи головой обидчику – человек после первого же дня возвращался обратно не только на коне, но в стельку пьяным, жутко веселым, да к тому же в обнимку с самим обидчиком. Такое случилось, скорее всего, не просто впервые, но и вообще один-единственный раз.

У меня возвращение домой тоже выпало из головы, зато момент пробуждения помню до сих пор, и весьма отчетливо. Прав был Андрей Тимофеевич, который с высоты своего немалого опыта столь метко охарактеризовал ласку государя. Бархатные подушечки кошачьих лапок вдруг в одночасье сменились острыми коготками, не дав мне даже оклематься от вчерашнего.

Всполошенный Андрюха, кое-как добудившись до меня, хотя время было послеполуденное – ну и дрыхнуть горазды гости из будущего, – торопливо доложил обстановку, пока я одевался.

Шестеро.

Стрельцы.

За мной.

К государю…

Глава 5Казнить нельзя помиловать

О плохом я еще не думал, только недоумевал – что за спешность? Я, конечно, не настаивал, как Геша Козодоев из «Бриллиантовой руки», на чашечке кофе, но от ванны в виде все той же дубовой кадки с дождевой водой не отказался бы.

Нет, сполоснуть лицо я успел и даже вволю полюбовался собственным отражением, в свою очередь ошалело разглядывавшим меня из глуби кадки с водой. Брр! Немудрено, что я вчера вечером принял себя за черта. Он самый и есть, пускай и внешне.

1 ... 14 15 16 17 18 19 20 21 22 ... 106
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?