Неукротимый огонь - Льюис Сьюзен

Любовники долго молчали, смотрели в глаза друг другу и почти не замечали звуков пробуждавшейся за окном природы, монотонного шума вентилятора под потолком, колыхания занавески. Оба думали о том, что через несколько часов Лиззи предстоит уехать.

В конце концов губы их соединились, и Энди медленно, осторожно и нежно стал входить в нее.

Когда акт любви был завершен, они вновь легли рядом, сжимая друг друга в объятиях и прислушиваясь к биению собственных сердец и неизменному тиканью часов.

– Ты должен понять, Энди, я не могу остаться, – решилась выговорить Лиззи.

Он хотел что-то сказать, осекся, проглотил слюну и кивнул:

– Да, я знаю.

Она ласково погладила темные вьющиеся волосы, покрывавшие его грудь.

– И ты уже знал об этом, когда просил меня остаться?

Он пожал плечами. Лиззи улыбнулась.

– Хочешь сказать, что сам не знаешь?

– Сейчас я очень боюсь сказать что-нибудь не то.

– Может, ты просто выскажешь, что у тебя на уме? – предложила она.

– Нет. Не хочу.

Они снова лежали молча, и Лиззи в который раз пыталась представить себе, как она могла бы чувствовать себя, живя здесь, в глуши африканских лесов, в такой дали от Лондона. Идиллия – да, романтика – да, но в глубине души она знала, что она так же не создана для этой жизни, как Энди не создан для жизни в городе. И потом, что она знает об этом человеке, кроме того, что он, как и она сама, одинок и страшно тоскует по ласке и любви? Впрочем, сам он скорее умрет, чем признается в этом.

– А ты любил когда-нибудь? – спросила она. Энди задумался на мгновение и ответил:

– Наверное, пару раз я подходил к этому довольно близко.

Лиззи захотелось спросить, кто были те женщины, которые вызвали у него чувство, близкое к любви, но сдержалась и задала другой вопрос:

– Что бы ты стал делать, если бы я сказала “да”?

Лицо его напряглось, но тут же опять разгладилось.

– По правде говоря, я не рассчитывал, что ты согласишься.

– И тем не менее предложил?

Он снова пожал плечами.

– Зачем?

– Хотел бы я знать. Я не меньше тебя удивился, когда произнес эти слова.

Лиззи улыбнулась:

– А уж как я удивилась!

Ответной улыбки не последовало, и Лиззи почувствовала в себе желание побольнее уязвить гордость Энди.

– Знаешь, я очень рада, что между нами это произошло, – сказала она и погладила его по щеке. – Я опять поняла, что живу по-настоящему, и…

– Всегда готов к услугам, – откликнулся он. – Для этого мы здесь и нужны.

– Энди, прекрати! Это было куда важнее для нас обоих…

– Не забывай, нас было трое.

– Умоляю тебя, не надо! – выкрикнула она и отстранилась от него. – Ты опять ведешь себя как ребенок!

Энди не стал ее удерживать. Он лег на спину, заложил руки за голову и устремил задумчивый взгляд в потолок. Лиззи села на кровати, уткнувшись подбородком в колени.

Шли минуты; оба молчали, и напряжение нарастало. Тем временем за окном начиналось утро нового дня.

– Черт подери, нет тут никакого смысла, – пробормотал вдруг Энди, рывком встал и поднял с пола шорты.

Лиззи повернула голову и увидела, как он сердито натягивает их.

– Энди, я не понимаю, почему…

– Не надо ничего говорить, – оборвал он. – Что было – то было, больше ничего не будет, и нечего во всем этом копаться.

– Не надо так расставаться, – взмолилась Лиззи.

Энди застегнул шорты и ремень. В его движениях чувствовалась неприкрытая ярость. Когда он взял пистолет, Лиззи встала и подошла к нему.

– Почему ты сердишься?

– Сержусь? – язвительно переспросил он. – Никто на тебя не сердится. Просто я оказался непроходимым кретином.

– Да почему? Потому что предложил мне остаться с тобой?

– Нет, потому что поверил, что это на самом деле возможно, – рявкнул он, резко распахнул дверь и выбежал из коттеджа.

Небо на востоке уже ярко алело.

Лиззи стояла, тупо уставившись на колышущуюся занавеску. Ей было, конечно, очень больно, но она понимала, чем вызвано поведение Энди. Личность незаурядная, он, безусловно, не привык к отказам. По-видимому, мужскому самолюбию Энди Моррисона был нанесен слишком сильный удар, и он не справился с собой. Но самым невероятным Лиззи казалось то, что он всерьез решил, будто она может принять его предложение. Ну да, она должна признать, что думала над этим, но воспринимала его, естественно, как мимолетную фантазию.

За завтраком она спросила Рианон:

– Как тебе кажется, подхожу я на роль жены егеря из африканского зоопарка?

– Ну, я бы не называла это зоопарком. – Рианон рассмеялась. – А если серьезно, на твой вопрос честно отвечаю – нет. Хотя мне надо бы привыкнуть к этой мысли… – Продюсер задумчиво подперла голову рукой, чтобы скрыть огромное облегчение. Она была чрезвычайно рада, что ее подруга, ведущая ее программы, не собирается принимать опрометчивых решений, к которым часто склонны те, кому плохо. – Нет, женой егеря я тебя не представляю, – повторила она.

– Еще кофе, пожалуйста, – заказала Лиззи, когда официантка подошла к их столику. – И тостик. – Повернувшись опять к Рианон, она положила в рот последний кусочек и вытерла руку салфеткой. – Слушай, поразительно все-таки, да? Ну что он действительно мне это предложил. Я все еще не могу поверить.

– Откровенно тебе скажу, и я с трудом поверила, – отозвалась Рианон, отбросила волосы назад и подлила себе чаю. – Ясно, что ты-то можешь кому угодно вскружить голову…

Лиззи со смехом прервала ее:

– Но мы знакомы максимум сорок восемь часов. За это время мои жизненные планы не успели перемениться. А может, и успели, – добавила она, хмурясь. – В общем, как я уже сказала, под утро он выскочил от меня, и с тех пор я его не видела. Кстати, где Оливер?

– Пошел звонить, – ответила Рианон. – А сейчас не оглядывайся: Энди идет сюда.

Лиззи изумилась тому, как мгновенно заколотилось ее сердце.

– Все еще злой? – шепотом спросила она.

– Не пойму. Он еще далеко. Что-то в нем есть от дикаря. По-моему, он способен утащить тебя в лес за волосы…

– Что ты несешь! И ради Бога, не вздумай дать ему понять, что я тебе что-то рассказала!

Рианон грустно посмотрела на Лиззи:

– За кого ты меня принимаешь? – Она подняла голову и изобразила ослепительную улыбку. – Доброе утро, Энди. Как дела? Все еще дуешься на Лиззи за вчерашнее?