Вой оборотня - Владимир Лосев

– Киль – бог-странник, следовательно, все, кто отправляется из города, приходят просить у него благословения. Нам легко разговаривать с купцами и воинами, они нас слушают, потому что от этого часто зависит, вернутся ли они обратно.

– А разве это зависит не от охраны и правильно проложенного маршрута?

– С каждым уходящим разговаривает наш провидец, иногда он предлагает выйти из города раньше или позже, а то и совсем отложить путешествие, бывает, предлагает и свой маршрут…

– Может, что-нибудь расскажет и нам? – вступил в разговор Молот. Он любил ходить к гадалкам, слушал их всех, хоть часто они ему рассказывали разное, опровергая друг друга, но, если что-нибудь из сказанного сбывалось, мой друг бывал счастлив. Правда, такое происходит нечасто. – Раз уж посылаете нас как гонцов, то могли бы оказать нам и эту услугу, всегда лучше знать, что ждет впереди.

– Не вас как гонцов, – поправил его жрец, поднимая на него усталые внимательные и очень серьезные глаза. – Едет гонцом Юрий, а ты его только сопровождаешь как охранник и слуга. Твои услуги нам не нужны, если ты прикоснешься к каику, то сразу погибнешь.

– Хорошо, пусть так, – недовольно поморщился Молот. – Но вы же мне платите?

– Платит тебе твой друг, мы вычтем то, что ты получил, из предназначенной ему суммы.

– Так нас сведут с провидцем или нет? – Мой друг начал сердиться. Его огромные кулаки сжимались и разжимались, похоже, ему все это так же надоело, как и мне. – Если нет, то хотя бы накормите…

– Только после того, как умоетесь и смените одежду. – Старый жрец направился к двери, ведущей в лабиринт, а я, открыв от удивления рот, наблюдал за ним. Старик повернул ручку и исчез в лабиринте, дверь за ним захлопнулась.

С нами остался только маг, он крутил свой жезл, задумчиво глядя перед собой.

– Ты проводишь нас? – Молот тронул его за плечо, жрец недоуменно уставился на него, словно впервые увидел.

– Что? А? Куда проводить? – Он очнулся. – У нас для этого есть слуги. Поторопитесь, у вас немного времени. Сейчас ночь, а рано утром караван уйдет из города. Вы даже не успеете попрощаться со своими родными, это мы сделаем за вас. Идите…

– Как вы попрощаетесь за нас?

– А как получится, может, и никак.

Маг подтолкнул нас ко второй двери, впрочем, это удалось только со мной, Молот даже не покачнулся, а когда жрец наставил на него жезл, мой друг поднес к его длинному носу огромный окровавленный кулак.

– Тронешь его или меня еще раз – убью! – Столько было злости в его голосе, что жрец даже отступил назад. – Надоели вы мне, разнесу здесь все, если снова попытаетесь сделать кому-нибудь из нас больно!

– Ладно, – пожал плечами маг. – Вам в ту дверь, но с этой минуты будь острожен, парень, я не забываю своих врагов.

– Я тоже их не забываю. – Молот сплюнул под ноги жрецу, тот даже отпрыгнул от неожиданности, и пошел к двери. – Иногда ношу им цветы на могилку, особенно тем, кто когда-то так же грозил.

Я шел за ним, недоумевая, что это на него нашло. Конечно, мне тоже все надоело, да и устал так, что едва двигался, но ссориться со жрецами не стоило: слишком много реальной власти находилось в их руках. Однако у каждого есть свой барьер терпения, за которым происходит срыв. У меня, похоже, он чуть выше, чем у Молота.

Мы прошли по длинному, хорошо освещенному масляными лампами коридору и оказались в небольшой зале, где нас ждал низкорослый морщинистый жрец с седой копной волос. Он молча показал рукой на открытую дверь.

Когда мы вошли в нее, сразу поняли, что перед нами самая настоящая купальня. Нас ожидали два огромных медных чана, наполненных горячей водой. Они стояли на подиуме, сделанном из гладко отполированного камня, а рядом с ним по каменному желобу текла холодная вода.

Я сбросил одежду, отстегнул ножны и положил их рядом с чаном. Молот хмуро разделся, оставив при себе дубинку. Все мелкие ранки, которых мы получили немало, бегая по темным ходам, сразу отозвались на горячую воду резкой мучительной болью, но я только заскрипел зубами от злости и погрузился с головой.

На мгновение мне показалось, что мою кожу сняли наждаком, но скоро почувствовал, что боль уходит, а тело начинает расслабляться.

Когда я понял, что прихожу в себя, взялся за мочалку из высушенной морской губки и серое мыло, сваренное с полынью. Хорошенько вымывшись, я выбрался из чана.

– Сюда! – Жрец жестом показал на желоб.

Я недовольно на него покосился, но решил выполнять все, что мне прикажут. Пока это было неважно. Вода оказалась настолько ледяной, что на какой-то момент перехватило дыхание. Я был готов разорвать этого маленького пожилого человека с серой сморщенной кожей, которая бывает у тех, кто месяцами не видит солнца, но потом, когда сердце успокоилось, почувствовал, как изнутри поднимается тепло.

Из воды я вышел бодрым, сильным и готовым к дальнейшим неприятностям. Холодная ванна привела меня в чувство и даже подняла настроение. Молот вздрогнул, когда услышал мой вскрик, и радостно ухмыльнулся, увидев, что со мной ничего не произошло. Только тогда он, повинуясь жесту жреца, полез в желоб. Заорал он еще громче моего, даже побагровел от злости, вылез быстро, мрачно поглядывая на морщинистого человечка, видимо, придумывал мщение.

Бросив нам серые домотканые куски ткани, чтобы мы вытерлись, жрец показал на две каменные скамьи – на каждой стояло по глиняной чашке, наполненной чем-то неприятно пахнущим.

Сначала я решил, что это какая-то еда, в животе неприятно бурчало после купания, но, вдохнув запах, понял, что такое есть не смогу, даже если стану умирать с голода.

Когда я сел на скамью, жрец, показав на чашку, произнес:

– Мазь лечебная и быстро затягивает любые раны. Смажьте вашу кожу – каменные стены в лабиринте пропитаны слюной червя, а она смертельна. Не сделаете это – умрете.

Я стал натирать кожу темной, дурно пахнущей мазью, думая о том, что после такой процедуры снова придется мыться. Начало неприятно жечь, и не только там, где имелись ранки. Боль усиливалась, скоро я уже лежал на скамье, извиваясь от боли, и думал о том, как медленно и мучительно стану убивать этого жреца, если выживу.

Молот извивался рядом, воя и скрипя зубами.

Прошло, наверно, минут десять, прежде чем боль ушла.

А чуть позже исчез и запах. И внутри появилось приятное ощущение – такое, словно родился заново. Все тело вновь стало сильным и здоровым, и мне снова захотелось жить. Поэтому я решил пока не убивать этого сморщенного человечка, но только в том случае, если он меня накормит. В этот момент я готов был съесть даже мазь, от которой только что брезгливо отворачивался.

Но жрец, похоже, понимал все, что с нами происходит, потому что показал рукой на еще одну дверь. Когда мы потянулись к одежде, он отрицательно покачал головой, и нам стало ясно – еще не все закончено.