Риджийский гамбит. Дифференцировать тьму - Евгения Сафонова

— Ага.

Я продолжила продираться сквозь текст, уже догадываясь, о каких ошейниках собственного изобретения повествует Ильхт.

Поскольку Тэйрант и Ильхт не планировали уничтожать магов, они принялись искать иные методы борьбы с ними. Но магов проще убить, чем пленить. Чтобы они не доставляли неприятностей своим тюремщикам, нужно лишить их возможности колдовать, заблокировать их способности.

И Ильхт нашёл способ. Вывел невероятно сложную магическую формулу — и сотворил те ошейники, которые сейчас были на нас с Кристой. Они не только блокировали магический дар, но и карали болью за любую попытку сопротивления. Непокорного пленника било нечто вроде электрического импульса, приводившего к параличу на несколько часов, после чего у большинства резко отпадало желание сопротивляться. А при попытке снять ошейник в горло узника вонзались острые шипы. Ильхт с сожалением отмечал, что смерть недолгая, но достаточно мучительная, чтобы…

Не в силах читать дальше, я захлопнула книгу.

Наконец осознав, о каком своём «предке» говорил Лод.

— Ты чего? — нахмурилась Криста, когда я встала из-за стола и прошла к постели.

— Пожалуй, с меня на сегодня хватит. Давай спать.

— Ты же обычно до отключки сидишь!

— Отдыхать тоже иногда надо.

Я легла, уставившись в потолок.

Да, Лод не соврал. Он и вправду усовершенствовал ошейники. Управление пленниками стало куда более… мягким. И простым. Хочешь не хочешь, а всё равно сделаешь то, чего желает твой тюремщик. Так сказать, добровольно-принудительно.

И попытка освободиться больше не приводила к моментальной гибели.

Только вот дела это особо не меняло.

Может, и Ильхт был похож на своего потомка? Приятным, улыбчивым снаружи? А внутри прятал гниль и чёрную сталь.

Значит, мнимое милосердие колдуна и правда лишь маска? Желание развлечься на свой лад?..

Криста улеглась рядом, блаженно зарывшись лицом в подушку, а я сжала кулаки.

Бежать. И как можно скорее.

Потому что нельзя находиться рядом с тиграми, которые в любой момент могут проголодаться.

На четвёртый день нашего заключения Лод возобновил свою работу с Кристой. И хоть в этот раз у сокамерницы хватило ума после пятого кристалла сказать «пожалуй, больше не стоит», по дороге в спальню её всё равно пошатывало.

Потом настало время нашей с колдуном беседы, не особо отличавшейся от предыдущих. Разве что меня допрашивали не о компьютерах, а о самолётах и метро.

И на сей раз, послушно отвечая на вопросы, я пристально наблюдала за наследником Ильхта Злобного.

К чему эта трогательная забота о моём здоровье? Почему он до сих пор не выкачивает из меня энергию? Хочет вызнать всё необходимое? Но я бы и так рассказала всё, что он прикажет, а под пытками поведала и то, чего сама не знаю.

Может, он всё-таки не…

Нет, нельзя искать ему оправдания. Нужно всегда готовиться к худшему, тогда удары судьбы покажутся не такими болезненными. А уж искать хорошее во враге — увольте.

Не собираюсь становиться героиней истории о стокгольмском синдроме.

— …и как же они поднимаются в воздух? Если они такие огромные и целиком состоят из металла? — Светлые глаза колдуна лучились любопытством. Я уже заметила, что они меняют цвет, и сейчас в тон его новой рубашки отливали бледно-голубым. — Твоя предшественница так и не смогла этого толком объяснить.

Дарить потомку тёмного властелина такие глаза — преступление. Вспоминаешь о зеркале души и думаешь, что обладатель этих глаз не способен на большее преступление, чем в сердцах пнуть приставучую собачку. И то потом немедленно раскается и угостит собачку колбасой.

Впрочем, я никогда не верила этой поговорке.

— Там очень мощные двигатели. — Мне стоило некоторых усилий опустить взгляд. — Они заставляют его взлетать. А крылья разделяют поток воздуха так, что над верхней кромкой образуется область низкого давления… хм… а вы знаете, что такое давление?

— Мы же не совсем дикари, — усмехнулся Лод. — У нас есть лофтвоги. У вас они, кажется, зовутся барметрами.

— Барометрами. Так вот, над верхней кромкой образуется низкое давление, а под нижней — высокое…

И запнулась. Заметив то, чего не замечала раньше. Тонкое серебряное кольцо на указательном пальце правой руки колдуна, с мудрёной рунной насечкой, выполненной золотом.

Перед глазами мгновенно всплыла отчётливая, чуть размытая дымкой близорукости картинка: решётка в темнице, рука принца, взявшаяся за один из прутьев…

С точно таким же кольцом.

Я сделала вдох, пока мысли сами собой бежали в нужном направлении, подбрасывая другие воспоминания и другие картинки.

Рисунок рун на наших ошейниках. Он почти полностью копирует насечку на кольцах. А «мэнэзжиру» когда-то удалось убить двоих дроу…

Сопоставить факты было нетрудно.

Кольца! Вот что повелевает ошейниками. И, похоже, их всего два: у колдуна и у принца. Потому-то они и имеют над нами власть, ведь другие дроу, видимо, не могут отдавать пленникам магические приказы.

Следовательно, достаточно каким-то образом раздобыть кольца, и…

— Снезжана?

— Ах, да. Простите, задумалась, — спохватилась я. — Да… давление! Под нижней кромкой образуется область высокого давления, крыло выталкивается наверх, и самолёт поднимается…

Во взгляде колдуна застыло пытливое удивление.

Нет, нельзя, чтобы он понял.

Я взяла себя в руки — и до прихода Морти вела себя как обычно. Не молчала, думая о своём, но и больше обычного не болтала. Вроде бы Лод успокоился, а с появлением любовницы и вовсе обо мне забыл.

Только вот я ничего не забыла.

— Криста, иди в ванную, — велела я, ворвавшись в комнату.

— Зачем? — Сокамерница сонно потянулась, восстанавливая силы после новой порции кристаллов.

— Примем душ.

Глаза девушки округлились:

— Что, вместе?

— Да, вместе.

Бесцеремонно сдёрнула её с кровати и поволокла в ванную.

И у стен есть уши. Особенно у вражеских стен. Я не могла обезопасить нас во время моих занятий риджийским, но если тюремщики узнают о моём знании языка — это полбеды.

А вот доверить им то, что я знаю о кольцах, никак нельзя.

Прикрыв дверь, я выкрутила все вентили. Когда комнату огласил шум воды, усадила Кристу на эмалированный бортик, приблизила лицо к её уху, для надёжности прикрыв губы ладонью.

И прошептала: