Кровное родство - Майкл Форд

Толпа молча наблюдала, кое-кто одобрительно кивал, будто эта жертва подтверждала благословение бога.

Баран дергался все слабее, жрец постепенно отпускал его и дал, наконец, умирающему животному завалиться на бок. В воду стекли последние струйки крови, баран перестал вращать глазами. Лисандр отвернулся, к его горлу подступила желчь.

— С тобой все в порядке? — спросила Чилонис.

Лисандр кивнул.

«Что может со мной случиться, — подумал он, — я видел смерть множество раз».

* * *

— Жертвоприношение завершилось, — произнес жрец, вставая. Он вытер испачканную кровью руку о свою поношенную одежду и указал на первого стоявшего в очереди человека. Это была молодая беременная женщина.

— Ты, — произнес он. — Можешь подниматься наверх.

Держась за округлый живот, женщина в сопровождении жреца стала подниматься по грубо высеченным в камне ступенькам. Лисандр провожал ее взглядом, пока она не исчезла за кустарником. Небо окрасилось свинцовым цветом.

* * *

Чилонис прислонилась к стволу оливкового дерева, но нервы Лисандра были натянуты, словно струны, и ему не стоялось на месте. Что скажет ему Оракул? А что если он не ответит на его вопросы?

— Хорошо бы они поторопились, — сказал юноша.

Чилонис ела сыр и сушеный инжир, купленный еще в деревушке.

— Не хочешь попробовать? — спросила она.

Лисандр покачал головой и уставился на тропинку.

— Почему все это тянется так долго? — спросил он.

Тучи еще больше сгустились и стали черно-синими, точно синяки.

— Боги не считают время так, как это делаем мы, — рассмеялась Чилонис.

Когда настала его очередь, Лисандр последовал за жрецом вверх по тропинке. На его лицо упали крупные капли дождя, но он едва обратил на них внимание.

Вот и его время. Когда они, наконец, добрались, у Лисандра ныли ноги, он с трудом дышал. Здесь, наверху, со свистом гулял ветер и трепал его вымокший плащ.

— Осторожно, — предупредил жрец, когда Лисандр ступил на ровную землю. Юноша посмотрел вниз, и у него перехватило дыхание. Тропа огибала край склона, обрывавшегося отвесной скалой, за которой можно было разглядеть деревья и поля. Отсюда был виден залив, в этот холодный день он казался спокойным и черным. Тонкая пелена дымки застилала небо. Лисандр почувствовал, как у него закружилась голова, и отошел дальше от края склона.

Жрец остановился поодаль.

— Мы пришли, — произнес он и, протянув руку, многозначительно уставился на юношу. Лисандр никак на это не отреагировал, и служитель угрожающе двинулся на него, тесня к краю скалы.

Тут Лисандра осенило. Он вытащил из мешочка монету и опустил ее в руку жреца. Тот пронзил юношу взглядом.

— Хочешь оскорбить Аполлона?

Лисандр передал ему еще одну монетку. Лицо жреца хранило прежнее выражение, и Лисандр вложил ему в руку третью.

— Этого достаточно?

Жрец широко улыбнулся.

— Мальчик, ты очень щедр. Надеюсь, боги отплатят тебе столь же щедро.

Лисандр почувствовал, как его снова охватили сомнения. Если пророчества продаются тому, кто предлагает самую высокую плату, можно ли верить словам, какие ему скажут? Ему остается лишь надеяться, что сам Оракул не столь продажен, как те, кто ему служит.

— Сюда, — сказал жрец, делая жест рукой.

Лисандр видел перед собой лишь стену из сплошного камня.

— Куда?

Сделав несколько шагов, он заметил в скале отверстие, которое вело в пещеру, зияющую чернотой, словно недостающий зуб во рту титана. Внутри мерцал тусклый свет.

— Входи же, — раздался позади голос, и Лисандр почувствовал, как чья-то рука подтолкнула его. Он наклонился над выступом скалы и вошел.

Прошло несколько мгновений, прежде чем его глаза привыкли к темноте. Юноша разглядел треножник, стоявший над небольшим костром. Над языками пламени висел котел с круглым дном, из которого шел дым. В пещере пахло горелым лавровым деревом и благовониями.

Два жреца, одетые в призрачные белые одежды, стояли у костра. В глубине пещеры что-то шевельнулось и отделилось от стены. Это была женщина — высокая и худая, как искривленный ствол оливкового дерева.

Пифия — так ее назвали по имени зверя, с которым, как рассказывали, бог Аполлон боролся на этом самом месте. Тяжело дыша, с присвистом, она заняла свое место перед костром на треногом табурете. Ее волосы были черны, как вороново крыло. Женщина покачивалась, точно ива на ветру. Она подняла костлявую руку и отбросила спутанные пряди от лица. Лисандр заметил под ее ногтями грязь.

Он поежился, когда жрица принялась сверлить его взглядом.

— Встань на колени перед Пифией, — велел один из жрецов.

Лисандр опустился на землю и прислушался — дыхание Пифии уже было не столь тяжелым. За пещерой свистел ветер. Один из жрецов вышел из затененного углубления, чтобы подбросить в огонь поленья. Взлетев точно дождь, искры рассыпались в темноте.

— Чего ты желаешь просить у бога? — спросила женщина надтреснутым тихим голосом.

Действительно, что же он хотел узнать?

Вдруг Лисандр почувствовал, что оказался в нелепом положении. Он не явился сюда, как другие, просить, чтобы его ребенок рос здоровым, или узнать, какие злаки сажать в этом году. Он хотел получить ответ, в котором заключалась суть всей его жизни. Почему из него, илота, работавшего на полях, парки сделали того, кого он ненавидел — угнетателя, воина, спартанца.

— Другие тоже ждут своей очереди, — поторопил его один из жрецов. — Аполлон не умеет читать твои мысли.

Лисандр вспомнил испытание в горах и ночь, когда он потерял все надежды, оказавшись погребенным под снегом, и ждал, когда смерть своей рукой закроет ему глаза. В ту ночь он среди звезд увидел лицо отца. А на следующий день, проснувшись, ощутил прилив новых сил.

— Я потерял себя, — сказал он прерывающимся голосом. — Я хочу поговорить со своим отцом.

Лисандр опустил голову на грудь, почувствовав, как пылают щеки от унизительного признания в том, что происходит в его душе. После длительной паузы он осмелился взглянуть на жрицу.

Та задумчиво кивала головой, ее глаза озарились пониманием.

— Твой отец здесь, — произнесла она.

Лисандр почувствовал, как волосы на его голове становятся дыбом.

— У тебя ведь найдется вещь, которая принадлежала ему, — сказала жрица.

Лисандр открыл мешок и достал кожаный сверток, перехваченный золотым кольцом. Один из жрецов подошел к нему и протянул руку.