Минный дрейф - Сергей Зверев

– Да-а-а-а, – с сомнением в голосе протянул Борис Яковлевич, – это такое дело.

– Когда вокруг вас летают миллиарды долларов, стоит рискнуть и попытаться сделать так, – наставительно произнес пронырливый бизнесмен, – чтобы эти богатства, по сравнению с которыми Крез покажется нищим, осели в наших с вами карманах.

– Вы хотите сказать, что…

– Именно это я и хочу сказать, – произнес настойчивый владелец «Вестингауз Электрик Компани». – Действуйте в том же направлении, и победа будет на нашей стороне.

Раздумывал Борис Яковлевич не долго. Взвесив все «за» и «против», он согласно протянул руку янки:

– Я приложу все усилия, мистер Стэнсон. К тому же по этому вопросу у нас есть очень интересный, а главное, важный и надежный источник информации.

– Отлично, господин Басин. – Американский бизнесмен с достоинством пожал руку своего русского партнера. – Как говорится: «Предупрежден – значит, вооружен». До встречи. И удачи нам обоим.

На этих словах оба посетителя московской выставки «Millionaire Fair» разошлись в разные стороны, словно незнакомые люди.

По знаку хозяина к мистеру Стэнсону тут же упругой походкой подошел Вильям Голдберг, издалека следивший за беседой сильных мира сего.

– Предупредите, что мы через час вылетаем, – приказал он своему управляющему, – пусть готовят самолет. И захватите с собой вон ту девочку, – улыбнулся он, давая понять подчиненному, что результатами беседы он остался вполне доволен.

– Слушай, Анатольевич, – устало произнес участковый, видимо, этот вопрос он задавал уже неоднократно, – а тебе точно ничего не померещилось, а? Спьяну-то…

– Да не пил я, товарищ лейтенант, – оправдывался владелец звероводческой фермы, – с чего мне пить-то было?

– А хотя бы с горя, – усмехнулся участковый, – шутка ли – бобры пропали.

– Это я мужикам своим за поимку по бутылке на брата обещал, – пояснял Дмитрий Анатольевич, – а сам – ни капельки.

– Да не валяй ты дурака, – рассердился представитель правопорядка. – Не пил он! От тебя разит, как от последнего алкаша! Я за километр унюхал. – Участковый явно терял терпение. – Еще когда только к твоей ферме подъезжал, уже запах был!

– Так это я уже после выпил, – так же нетерпеливо ответил зверовод, – со страху! – Дмитрия Анатольевича аж передернуло. – Я, когда до конторы добежал, меня трясло всего, как в лихорадке. Руки ходуном ходили. Налить в стакан не мог. Такого натерпелся…

– Чего ты натерпелся? Жена, что ли, не дала? – Лейтенант потихоньку свирепел, видя, что конца-краю этой пустой беседе не видно.

– Ну зачем ты так, – обиделся Глазычев, – при чем тут жена? Свиристелкин мертвый, я побежал от страху, а тут еще яма. Я в сумерках плохо вижу. «Куриная слепота» эта болезнь глаз называется…

– Я знаю! – нетерпеливо перебил участковый.

– Я – бух! – в яму, – торопливо продолжал хозяин фермы, – а там кот сидел. Как заорал…

– Так, хватит! – окончательно разъярился участковый. – Давай еще раз. И помедленнее. С того момента, когда Свиристелкин твой полез в пещеру.

– Ага, полез, – согласился с милиционером Дмитрий Анатольевич. – Ну, сижу я, значит, жду, когда он бобра поймает и из пещеры мне его вынесет.

– Долго сидел? – участковый открыл блокнот.

– Да минут семь, – ответил Глазычев, немного поразмыслив, – я только-только успел сигарету выкурить. Ну, может – десять.

– Дальше.

– Сижу, значит, жду, – продолжил зверовод, – слышу, всплески какие-то. Я подумал – бобер. Взял камушек и в воду бросил, ну, чтобы, значит, бобра этого спугнуть и посмотреть, куда он поплывет. Засечь, где они обосновались. И тут из пещеры выплывает Свиристелкин с железным штырьком в глазу. – Начальник зверофермы снова поежился и попросил: – Я налью себе, а?

– Наливай, – вяло махнул рукой Михальчук.

– Может, и ты со мной, за компанию, а? – с надеждой спросил Глазычев. – А то я один, как не знаю кто.

– Как законченный алкаш, – подсказал участковый и продолжал: – Понимаешь, все бы ничего, Анатольевич, и рассказываешь ты гладко, и претензий у правоохранительных органов к тебе никогда не было, да только есть тут одно большое «но», – милиционер сделал небольшую паузу и поднял кверху указательный палец, – трупа-то нет?

– Нет, – согласно кивнул головой Дмитрий Анатольевич и залпом заглотнул содержимое стакана.

– А должен быть, – констатировал страж порядка.

– Должен, – согласился хозяин зверофермы и снова поежился, только на сей раз не от страха, а от ядреного напитка.

– Ну, и куда же он, по-твоему, девался, твой Свиристелкин? – Участковый выходил на финишную прямую, желая поскорее закончить бессмысленный допрос.

– Не знаю, – пьяно качнул головой зверовод.

– Слушай, Анатольевич, – примирительно сказал милиционер, – может, ты не ту пещеру показал?

– Как не ту? – встрепенулся Дмитрий Анатольевич. – Что я, совсем уже, что ли?

– Может, и совсем. – Михальчук захлопнул блокнот и сунул его в карман кителя, давая понять, что беседа подошла к концу. – Труп-то мы искали?

– Искали.

– Нашли?

– Нет, – согласно кивнул головой Глазычев.

– То-то и оно, что нет. – Милиционер встал из-за стола. – Пить меньше надо. Сегодня тебе труп пригрезился, завтра – лох-несское чудовище померещится…

– Слушай, лейтенант, – встрепенулся Дмитрий Анатольевич, озаренный яркой вспышкой временного прозрения, – а может, пока я на свою ферму бежал да от проклятого кота улепетывал, труп течением куда отнесло? Может такое быть? – уцепился за здравый довод зверовод, которому никак не хотелось оставаться один на один с зеленым змием.

– Может, – неохотно согласился милиционер.

– Вот! – обрадовался хозяин зверофермы. – И я говорю, что может. Мы же там в темноте фонариками посветили, и – все. А много ли при фонарике увидишь?

– Достаточно, – ответил Михальчук, утомленный беседой. – Иди лучше проспись.

– А где же тогда Свиристелкин? – не унимался Глазычев. – Где мой работник?

– Слушай, Анатольевич, – участковый снова начал раздражаться, – ты меня не зли, ладно? Ты деньги своему балбесу давал?

– Ну, давал, – подтвердил фермер.

– Вылез твой Свиристелкин из пещеры, тебя нет, а водка – есть, – ласково, словно с ребенком, заговорил страж правопорядка, пытаясь отвязаться от настойчивых обхождений пьяного зверовода. – Рабочий день закончился. Что он станет делать?

– Напьется, – уверенно кивнул головой Дмитрий Анатольевич.

– То-то и оно, – убаюкивающе продолжал лейтенант. – Лежит сейчас твой Свиристелкин дома пьяный в стельку. Это в лучшем случае. Или под забором где-нибудь валяется, а ты тут маешься, рассказываешь мне небылицы.