Правило муравчика - Александр Архангельский

В обед охрана обнаружила записку; готики доставили ее Мурчавесу. Тот, облизнувшись, отодвинул миску, пробежал послание глазами. Он, конечно, помнил Мокроусова – такой вертлявый, хвост в полоску, статья сто седьмая пункт «б», от пятнадцати суток до пожизненного… Подумал две секунды и распорядился:

– Муфту мне срочно сюда…

Муфту привели; она никогда не бывала в Раю. Выпучивала круглые глаза, обнюхивала каждый угол. Ей хотелось бы запрыгнуть на диван и поваляться на ковре, потереться уголками губ о край коробки, выпрямиться в полный рост, и поточить коготки о дверную коробку… Но Муфта была скромной, застенчивой кошкой, и она не решалась. Тем более что прозвучал сердитый зов любимого Мурчавеса:

– Муфта, ты где? За работу!

Вождь возлежал на ручке кресла и строго поглядывал вниз. Муфта приготовилась записывать.

– Итак, пиши. «Здорово, сукин кот! Как там тебя? Мокролапов? Много развелось вас, не упомнишь. Все качаешь права? Правоядный ты наш. Я тебя велю поймать, налысо остричь, выдрать когти, сбрить усы, в уши воткну бубенцы, посажу на веревку! Будешь развлекать котят и глупых кошек, пока настоящие парни воюют.

Да, проклятый Мокрохвостов. Ты не знал? Собачье воинство напало на меня. Твои товарищи сражаются за родину, а ты сбежал. И теперь не вздумай возвращаться. Паче кала смердящий, воняющий хуже собаки, вон пошел, говорю я тебе.

И больше не пиши мне. Я с тобой собачиться не стану. Много чести.

Великий вождь кошачьего народа,

объединитель славного Котечества

генерал МУРЧАВЕС».

– Записала? Дай-ка сюда.

Мурчавес читал и самозабвенно щурился; хорошо сказано, смачно. По-другому, впрочем, не умеем.

– Значится, так. Муфту вкусно покормить – и отправить обратно.

– А может, – с надеждой начала она, но Мурчавес ее оборвал:

– Нет-нет, сегодня не получится, я занят. А послание мое подвесить там же, где нашли. У входа. И чтобы никаких засад. Запомнили? Никаких. Пусть пока живут и помнят, там посмотрим.

Готики исполнили приказ вождя беспрекословно. Хотя наверняка в душе не согласились. Мол, надо было отловить злодея и спустить с него три шкуры. Что с них взять, с военной косточки, служак? Им не объяснишь, что против настоящего вождя должны быть заговоры. Слишком многим он мешает, столько накопилось недовольных! Так что если это настоящий заговор, то хорошо. Это значит, что Мурчавес на вершине власти. Придет пора, поймаем Мокроусова, накажем, отрубим хвост, коготки укоротим, а пока насладимся почетом…

Мокроусов, просидевший целый день в густых кустах акации, поздно вечером покинул ненадежное укрытие. И стал пробираться к холму. Он шел – и сам себя боялся. Шарахался собственной тени. Маленькое сердце громко билось: туддду-ту-ту, туддду-ту-ту. Гнусаво вопила сова, тревожно гугукали горлицы; как только они умолкали, становилось слышно шебуршение мышей, подгрызающих корни деревьев. На холме таилась мрачная лиса; она сторожила свой ужин. В непролазных зарослях ворочался кабан; все против всех, все всех готовы съесть, как страшно, как печально жить!

Он остановился на приличном расстоянии от Рая, замер и стал наблюдать.

В Раю кто-то был; острый взгляд различал – сквозь переплетение стеблей и листьев, сквозь узкие полоски ставен – чуть заметные движения теней; лишь кошка может такое увидеть. Но сами заросли были свободны; в них шуршали жучки, копошились вездесущие кроты, и ни одного засевшего кота. А на ветке висело – ОНО! Ответное послание. Дождался! В одно мгновение, забыв о страхах и предосторожностях, Мокроусов совершил прыжок захватчика (прием, которым обучают кошек с детства), цапнул свиток на лету и усвистал.

В расщелину он возвратился ночью; ребята безвольно сопели. Мокроусов развернул ответную записку. Было так темно, что даже кошачьим глазам не под силу. Буквы расползались и никак не строились в слова. Мокроусов выбрался на воздух; здесь было зябко (надо же, пока бежал – и не заметил); дул морозный ветер. Но тучи ненадолго расступились; синий свет огромных южных звезд озарял послание Мурчавеса.

Мокроусов прочитал его и тяжело задумался.

Происходящее не умещалось в голове. Он поверить не мог, что началась серьезная война. Какая участь ждет его народ – добрый, но обманутый диктатором? Разоренные корзины, рабский труд с утра до ночи и объедки, которыми побрезговали псы? Или удастся одержать победу? Но почему собаки не напали сразу? Зачем они вернулись? Что случилось? И какое может быть теперь восстание? Какие вылазки? Нужно идти воевать, со всеми вместе, под началом самозванного вождя. Что после подметного письма невозможно.

Родина в опасности, а он в горах.

Что же делать? И кто виноват?..

Погода окончательно расквасилась; ветер выл по-собачьи, тоскливо, ливень хлестал по камням и вода просачивалась через щели. Арестантов не кормили третьи сутки – коляска с бидоном увязала в глине, и обнаглевшая охрана, не желая надрываться, сливала бурду по дороге. Пересиживала ливень под навесом и докладывала по начальству: все в порядке. В довершение всех бед нынешней ночью ударил внезапный мороз, лужи подернулись коркой, и сырая шерсть заиндевела. Заключенные смотрели друг на друга – и не узнавали; это что за странное животное с белой бородой и снежными усами?

Днем снаружи закричали, зашумели, и вход в пещеру отворился. Коты воспряли. Да здравствует крепкий мороз! Наконец-то принесли поесть! Причем в неурочное время.

Но вместо привычных охранников и повара в пещеру ворвались рассерженные готики – им пришлось карабкаться по скользкой тропке, они все время шмякались, вставали, снова падали. Раздалась суровая команда:

– Всем на пол! Лежать и не двигаться! Лапы вперед!

Готики, светя своими желтыми глазами, простукивали стены и ощупывали арестантов. Зачем они это делали, никто не понимал. Включая готиков. Как будто кот способен спрятать под шкуру внушительный камень. Или засунуть в пористую стену заточенный медвежий коготь. Но если приказали, значит, надо. На то и начальство, чтоб знать.

Завершив проверку, готики вытряхнули из авоськи большие флаконы с духами и стали опрыскивать воздух. Смрадный дух перемешался с ароматом луговых цветов, магнолий и ночных фиалок.

Командир отряда приказал:

– Встать! Смирнааа! Равнение на середину!

В пещеру заглянул Мурчавес. Он еще сильнее располнел, серые мохнатые брыли торчали в стороны, шерсть лоснилась. Зыркнул, оценил обстановку и только после этого переступил порог.

– Как поживаем, граждане преступнички? – спросил он. – Жалобы имеются?

Заключенные не отвечали.

– Это хорошо, что жалоб нет. Потому что нам сегодня не до жалоб. На рассвете вероломный враг напал на нас. Полчища тяфтонов топчут нашу землю. Друзья мои, Котечество в опасности. Только что я объявил войну.