Романовы. Ошибки великой династии - Игорь Шумейко

Как-то один из поклонников Соловьёва, некто Н. Кортелев, отыскал и опубликовал анкету, заполненную «философом», где тот в числе любимых иностранных прозаиков называет Гофмана и папу Льва XIII (журнал «Наше наследие» № 55, 2000 г.), – сия публикация типична для соловьёвских последователей и будет ещё затронута. Котрелев так поясняет сей удивительный рейтинг: «Он (Соловьёв) возлагал огромные надежды на Льва XIII, Папу Римского, знаменитого своим латинским стилем…»

Ну не может выбранный исторический сюжет не замкнуться, показав, что вовсе не случайно из сонма истерических личностей к близкому рассмотрению взят именно этот!

Итак, солдаты лейб-гвардии Финляндского полка все – ветераны только что закончившейся Русско-турецкой войны 1877–1878 годов! Спасавшие христиан от башибузуков (и их пастыря, Папы Римского Льва XII) несут новую службу: охрана царских резиденций. Взрыв Зимнего дворца: организатор – Желябов, исполнитель – Степан Халтурин. Из героев, уцелевших в недавней войне, 56 человек ранено, 11 погибло:

фельдфебель Кирилл Дмитриев,

унтер-офицер Ефим Белонин,

горнист Иван Антонов,

ефрейтор Тихон Феоктистов,

ефрейтор Борис Лелецкий,

рядовой Фёдор Соловьёв,

рядовой Владимир Шукшин,

рядовой Данила Сенин,

рядовой Ардалион Захаров,

рядовой Григорий Журавлёв,

рядовой Семён Кошелев.

Несмотря на сильный мороз и опасность нового покушения, Государь был на церемонии похорон героев на Смоленском кладбище 7 февраля 1880 года, за год до…

И «русский католик» и спирит Соловьёв довершает рисунок жизни тех солдат и казаков (жертв других попыток) общей амнистией их убийц…

Как я подозреваю, нормальному человеку столь же тяжело воспринимать в значительном объёме, «залпом», эти факты «соловьёвского файла» – как и мне их сейчас вытаскивать. Вредное производство. Хочется хоть на миг прерваться, вдохнуть другой атмосферы, прежде чем продолжить.

Важно показать совсем другое, но столь же общественно значимое отношение к событиям русской поворотной эпохи. Выбрав при этом не заведомого оппонента Соловьёва вроде Константина Победоносцева, а такую персону, как, например, Елена Блаватская. Родная, кстати, тётка Сергея Юльевича Витте, героя нескольких следующих глав этой книги.

Давно покинувшая Россию основательница Теософского общества, чья обширная преимущественно англо-американская паства враждебна России, идее самодержавия, Блаватская выпускает весенний 1881 года номер своего журнала «Теософист» в траурной обложке. Убийство Александра II, потрясло её настолько, что она заболела. Вот отклик русской души:

«Господи! Что ж это за ужас? Светопреставление, что ли, у вас?.. Или Сатана вселился в исчадия земли нашей русской?! Или обезумели несчастные русские люди?.. Что ж теперь будет? Чего нам ждать?! О, Господи! Атеистка я, по-вашему, буддистка, отщепенка, республиканская гражданка, а горько мне! Горько! Жаль царя-мученика, семью царскую, жаль всю Русь православную!.. Гнушаюсь, презираю, проклинаю этих подлых извергов – социалистов!» «Пусть все смеются надо мной, но я, [теперь] американская гражданка, чувствую к незаслуженной мученической смерти царя-самодержца такую жалость, такую тоску и стыд, что в самом сердце России люди не могут их сильнее чувствовать…»

Придя в себя от горя и болезни, она написала статью о царе Александре II. Международная известность Блаватской способствовала тому, что многие газеты мира её перепечатали.

Из письма Елены Петровны сестре:

«Я отдала туда всё, что могла вспомнить, и представь себе, они не выбросили ни одного слова и некоторые другие газеты перепечатали это. Но всё равно, первое время, когда я пребывала в скорби, многие спрашивали меня: “Что это значит? Разве вы не американка?” Я так разозлилась, что послала что-то вроде отповеди в “Бомбей газетт”: “Не как русская подданная надела я траур, – написала я им, – а как русская родом! Как единица многомиллионного народа, облагодетельствованная тем кротким и милосердным человеком, по которому вся родина моя одела траур. Этим я хочу высказать любовь, уважение и искреннее горе по смерти Царя моих отца и матери, сестёр и братьев моих в России!..” Эта моя отповедь заставила их замолчать… Теперь они знают причину и могут отправляться к дьяволу…»

Ей прислали портрет царя в гробу. «Как посмотрела я на него, – пишет она своей тётке Н. А. Фадеевой, – верь не верь, должно быть помутилась рассудком. Неудержимое что-то дрогнуло во мне, да так и подтолкнуло руку мою и меня саму: как перекрещусь я русским большим крестом православным, как припаду к руке его, покойника, так даже остолбенела… Это я-то – старину вспомнила, рассентиментальничалась. Вот уж не ожидала…»

Далее необходимо процитировать прекрасную работу Александра Владимирова «Русская Блаватская» («День литературы», апрель 2011 г.).

«Масштаб её деятельности, свободомыслие, страстность в отстаивании идеалов, абсолютная свобода от стяжания и материальных интересов, самоотверженная любовь к людям без различий веры и расы выразили суть всеохватного русского сердца.

Все свойства её характера отличались решительностью и более подходили бы мужчине, чем женщине. Она никогда не признавала авторитетов, шла самостоятельно, презирая условия света. Так, переодетая в мужскую одежду, 3 ноября 1867 года она в качестве добровольца приняла участие в битве при Ментане на стороне гарибальдийцев, желая вместе с Гарибальди освободить Рим от власти пап. В этой битве левая рука Блаватской была дважды перебита ударами сабли, кроме того, она получила два тяжёлых пулевых ранения в правое плечо и в ногу, а также удар стилетом под самое сердце, оставивший заметный рубец. Она истекала кровью, сражённая пятью ранами, когда её извлекли из канавы, посчитав уже умершей…

Проведя основную часть жизни за рубежом, среди иностранцев, Блаватская не растворила свою уникальность в чужих идеях и традициях, а оставалась неизменно русской и по характеру, и по направленности всего своего дела. Учреждая Теософское общество в Лондоне, ведущую роль в котором играла английская аристократия, а та отличалась известным неприятием России, Блаватская постоянно заявляла: “Да, я русская”. Она развернула широкую деятельность в английской колонии – Индии. И это при остром геополитическом соперничестве Британии и России в Азии и на Востоке. Находясь в Индии, она могла почти публично, в обществе высказывать полушутя, что было бы хорошо, если бы генерал Ермолов со своими полками вторгся бы в Индию и освободил бы индусов от колониального гнёта Британии. Своему английскому другу, Синнетту, она, например, когда ей было уже 55 лет… с нарочито мужицкой грубостью продолжала писать об извечном споре Запада и России за Балканы:

“Мой дорогой м-р Синнетт, говорю с Вами серьёзно, так как Вы не принадлежите к числу тех психопатов, которые вечно принимают меня за русскую шпионку. Вы так же слепы в своей преданности и восхищении вашей [английской] консервативной политикой, как муж любимой женой. Вы не видите её недостатков, а Учителя видят… И если Вы продолжите в том же духе, что и он (я имею в виду вашего старого идиота Солсбери), и заткнёте Болгарию перед носом у России, то, уверяю Вас, она (Россия) подложит вам свинью в Индии и через Афганистан. Я знаю от Учителей то, что неизвестно Вам…