Вдоль по радуге - Лора Брантуэйт

То, что он увидел наяву, было, несомненно, много красивее и живее.

— Привет, док.

— Добрый день. Как поживаете, мистер Даллас?

Наверное, вчера он не отдавал себе отчет в том, насколько тяжело его состояние. Потому что он видел перед собой женщину, похожую на докторшу из вчерашнего мутного кошмара, но лишь отдаленно. Вчерашняя могла бы быть старшей сестрой или вылинявшей копией сегодняшней. К нему подошла свежая, молодая, сдержанно-энергичная женщина.

— Простите, док, мне не дает покоя один вопрос.

— Какой? — Она настороженно свела брови.

— Вы сменили прическу?

Зарделась.

— Мистер Даллас, давайте лучше поговорим о вашем состоянии! — выпалила она почти рассерженно.

Смущается…

— Конечно, поговорим. Вы не подумайте дурного, я пытаюсь понять, что со мной такое: ошибка восприятия или все более-менее в порядке.

Она просверлила его взглядом.

— У меня другая прическа сегодня.

— Великолепно. Я могу быть спокоен за состояние своего рассудка. А вам идет. Очень.

Может, такие взгляды бывают только у женщин-хирургов? Кажется, до спинного мозга пронзила, рассекла, рассмотрела его.

Да, сложно от нее что-то скрыть. Мыслям категорически некуда прятаться. Разве что рассеиваться по нервам… Хотя, наверное, она так сильна в анатомии, что и там найдет то, что ее заинтересовало.

Любопытно, а как справляется с этим ее муж?

А есть ли у нее муж?

Грег скользнул по ней, еще менее знакомой сегодня, чем вчера, взглядом. Горделивая посадка головы, очень прямая спина, причем естественно прямая, ей не приходится делать вид, что осанка у нее лучше, чем есть на самом деле. И взгляд такой… Он напряженный, это очевидно. Она нервничает из-за чего-то, может быть, чувствует себя не в своей тарелке рядом с ним, может быть, еще что-то… Но она не цепляется за него взглядом, не зовет, не предлагает чего-то… У одиноких женщин — и даже у многих замужних — бывает такой особенный взгляд, как будто они в толпе всегда ищут своего суженого и в собеседнике пытаются разглядеть его черты…

С ней другое. Наверное, она все-таки замужем.

Грег бросил взгляд на левую руку: кольца нет. Может быть, она по какой-то причине его не носит? Хотя, по правде говоря, не похожа она на счастливую в браке женщину. Время от времени в ней проскальзывает что-то от затравленного зверька. А в другие мгновения она выглядит как амазонка — гордая женщина, готовая воевать. С кем же она воюет? И не эта ли война причиной тому, что она не ищет взглядом мужчину? Может быть, ее жизнь уже заполнена до краев?

Любопытно, очень любопытно.

Грег отметил, что наблюдает за ней с удовольствием: она красива и необычна. Женщина-хирург — вообще огромная редкость, но этим ее неординарность не исчерпывается. Она так по-особому наклоняет голову, когда вслушивается в то, что ей говоришь, или задумывается. У нее очень мягкая пластика пальцев — и при этом движения то порывисты, то замедленны. Как будто она все время сдерживает в себе что-то… Она неуловимо похожа на ласку — гибкого, шелковистого зверька, подвижного, как ручеек ртути, который изо всех сил старается выглядеть «прилично» и вести себя, как все другие люди. Ласка не станет от этого больше похожа на человека, но отчасти потеряет сходство со своими сородичами и от этого превратится в какое-то третье существо. Хотя нет, наверное, не превратится, как бы ни вела себя ласка — она останется лаской. Да и вряд ли кого-то из этих зверьков возможно убедить подражать в повадках человеку…

Все это Грег обдумывал, пока Кэтрин подробно расспрашивала его об ощущениях в прооперированных органах, про общее самочувствие и прочую дребедень. Он не был склонен жалеть себя, и его не особенно интересовало, что и насколько у него болит, поэтому он отвечал на ее вопросы… равнодушно, что ли. Безучастно. Состояние тела было важно только с той точки зрения, как быстро он сможет вернуться к работе. На нем висит несколько важных дел, и он страшно рад, что не отправился на тот свет, потому что у него есть реальный шанс надолго посадить за решетку пару негодяев. А уж если шанс есть, он им воспользуется, это точно.

Кэтрин позвала медсестру и во время перевязки осмотрела его грудь.

— У вас поразительно сильный организм, мистер Даллас. — Она покачала головой, будто ей было сложно поверить в то, что она видела. — Рана очень быстро заживает. Вы отлично справляетесь. — Она одарила его сдержанной улыбкой.

— Спасибо, док. Мне есть куда спешить. — Он ухмыльнулся. — И, пожалуйста, зовите меня Грег.

— Хорошо, Грег.

— А как мне вас называть?

Она опешила. Он смотрел на нее без улыбки. Ему правда важно было, что она ответит. Как далеко впустит его в свою жизнь. Он дал ей ключик к своей — имя для близких.

— Доктор Данс, — был ответ.

С ума сойти. Холодно, как вода в горной реке. В марте.

На «синий чулок» она не похожа. Значит, у нее и вправду кто-то есть. Кто-то очень значимый для нее, даже если она и не особенно счастлива с ним. Грег задумчиво потер лоб пальцами свободной от гипса руки.

И откуда взялась в нем эта досада, от которой сейчас хочется скалить зубы?

Холодность в отношениях между ними, однако, продержалась недолго, как недолго держится комковатый снег под лучами весеннего солнца.

«Доктор Данс» с благородным, как ювелирное украшение из европейской скани, именем Кэтрин приходила к нему каждый день, обычно дважды, но иногда даже чаще.

И Грегу это нравилось, очень нравилось.

Она подробно расспрашивала его о самочувствии и проводила свои медицинские изыскания с величайшим тщанием. Грега это умиляло, как умиляет взрослого пресерьезная возня малыша с домашним заданием по любимому предмету. Он точно знал, что все будет хорошо — с ним, с его рукой, с его ребрами, с легкими. В общем, со всем. Но мало-помалу он стал воспринимать свое состояние как отличный повод видеться с Кэтрин. И даже через это примирился с вынужденным бездействием на больничной койке. Конечно, он с превеликим удовольствием отправился бы домой и занялся бы там своими делами, но раз уж нельзя — нужно, как сок из апельсина, выжать из момента максимум плюсов.

Кэтрин очень ему в этом помогала.

Ему было интересно вести с ней, как он называл это про себя, переговоры через дверь. Она как будто возвела вокруг себя прочную, высокую, добротную стену — не пробиться.

Но в этой стене была… не брешь — дверь. И через эту дверь с надписью «Долг врача» с ней можно было поговорить.

Что уже приятно.

— Привет, доктор Данс, как дела?

— Спасибо, Грег, все о'кей. А как вы себя чувствуете?

— Великолепно. Я всегда чувствую себя в дождь особенно живым. А вы?