Недоверчивое сердце - Конни Мейсон

— Да, довольно скоро. Тебе и Ван Ю придется заботиться о твоей маме.

— Вы думаете, что противный старый Макалистер перестал меня искать?

— Он твой дедушка, Томми.

— Он хочет отобрать меня у мамы. Я его не люблю.

— Ты его когда-нибудь видел?

— Нет, и совсем не хочу его видеть.

— Он может дать тебе все, что только пожелает мальчик твоего возраста.

С упрямым выражением Томми вздернул маленький острый подбородок, и Кейси не удержался от улыбки.

— У меня и так есть все, чего я хочу, — сказал мальчик. — Если Макалистер заберет меня, маме будет очень плохо. Ей и сейчас плохо. Я слышал, как она плачет ночью, думая, что я сплю.

Рука Кейси замерла, крепко сжав тряпку, которой он протирал оружие.

— Твоя мама плачет?

— Все время, — грустно проговорил мальчик. — Она никогда не плакала, когда был жив папа.

Кейси отложил револьвер в сторону.

— Ты помнишь своего папу?

Томми кивнул:

— Папа всегда со мной играл и сажал меня радом с собой на коня. Мама тогда не была грустной, она часто смеялась. Я хочу снова видеть, как она смеется, но она не может, потому что Макалистер гонится за нами.

— Держу пари, если ты очень постараешься, то сможешь сделать так, что твоя мама снова будет смеяться.

— Правда? — обрадовался Томми. — Маме хорошо, когда вы здесь, Кейси. Вам обязательно нужно уезжать? Вы нас не любите? Я вас люблю, и мама тоже. Вы не хотите стать моим папой?

Чувство раскаяния и жалости охватило Кейси с невероятной остротой, когда он услышал эти слова ребенка. Он не заслуживает такого доверия и не может ответить Томми на его вопрос так, как ему бы хотелось. А ведь он любит мальчика, а еще сильнее любит его мать. В эту минуту он живо вообразил себе реакцию Белл на его сообщение о том, что он, Кейси Уокер, детектив из агентства Пинкертона. Но Томми вовсе не был обескуражен его молчанием. Он просто повторил вопрос:

— Вы не хотите стать моим папой, Кейси?

Тут в дверь постучалась Белл, избавив Уокера от необходимости отвечать. Мгновением позже она уже была в комнате.

— Вот ты где, Томми! Я так и думала. Не мешал бы ты мистеру Уокеру.

— Он не мешает мне, Белл. Томми очень разумный мальчик. Вы прекрасно его воспитали. Я как раз хочу… — Он не закончил фразу, остановленный вспыхнувшей мыслью о собственных делах и обязанностях. О чем он думает, черти бы его взяли! Он не может остаться с Белл. Марк ему брат, родная кровь и плоть, и это главное. — Пора домой, Томми. Ван Ю тебя ждет.

— Мне идти, мама?

— Время спать, сынок. Я приду, как только управлюсь с делами. Мне надо поставить тесто.

Томми неохотно удалился, но Белл задержалась.

— Надеюсь, Томми не болтал тут больше, чем следует. Дети бывают очень разговорчивыми. И любопытными.

— Томми — истинное сокровище. Я понимаю, почему вы не хотите расставаться с ним.

— Вы знаете, мне показалось, особенно после того, как вы посоветовали мне отправить Томми к свекру… Словом, я опасалась… но нет, оставим это. Глупо было с моей стороны думать, что вы работаете на Макалистера.

У Кейси перехватило дыхание, но он призвал на помощь всю свою волю и, похлопав по кровати возле себя, предложил:

— Присядьте, Белл. Мне нужно вам кое-что рассказать.

Несколько долгих секунд Белл обдумывала это предложение, потом все же подошла, прихрамывая, как показалось Кейси, чуть сильнее обычного, и присела на краешек постели, выпрямив спину. Должно быть, она сегодня много часов провела на ногах и теперь расплачивается за это болью.

— Нога болит? — спросил он.

— Я привыкла, — пожала плечами Белл. — Не стоит меня жалеть. Я знаю, что такая хромота женщины вызывает у большинства мужчин неприятное чувство, чтобы не сказать больше.

— Проклятие, Белл, да я об этом просто не думаю.

Белл затаила дыхание, моля небеса о том, чтобы он не думал о том же, о чем и она. Белл взглянула на губы Уокера, и ей захотелось, чтобы он поцеловал ее, как уже целовал раньше. Господи, да что это с ней, в конце концов?!

— О чем же вы думаете, Кейси?

— О том, какая вы храбрая, решительная и красивая. Волосы у вас темные, словно мех соболя. Такие мягкие и блестящие. Я хотел бы запустить в них руки и перебирать пальцами шелковистые пряди. Мне не нравится, что вы так устаете от работы.

Белл машинально потерла больную ногу.

— Что поделаешь, необходимо зарабатывать на жизнь для себя и для Томми.

Огонек керосиновой лампы отражался двумя золотистыми точками в ее карих глазах. Кейси ощутил вспышку желания, на этот раз небывало сильную. Как же он ее хотел!

Кейси наклонился к Белл, коснулся губами ее губ, потом еще раз, еще, целуя ее бессчетно, все крепче и крепче, ненасытно и страстно. Губы ее отдавали медом, и в промежутках между поцелуями он шепнул ей об этом.

— Я пекла пирожные, — неожиданно ответила она тоже шепотом.

— Ты и сама сладкая, — сказал он с коротким смешком, слегка отпрянул от нее и тронул ладонями ее груди, такие округлые и упругие. Но этого ему было недостаточно, Кейси жаждал большего, ни одну из многих своих женщин он не хотел так неудержимо. Он расстегнул пуговицы на корсаже, распустил завязки на шемизетке и наконец добрался до обнаженного тела. Белл не носила корсета, и Кейси поблагодарил небеса за эту уступку.

Белл была настолько потрясена и одурманена этим ураганом ласк, что вначале даже не осознала, насколько они смелы и, пожалуй, недопустимы. Она чувствовала неодолимую силу мускулистого мужского тела, разгоряченного страстью. Чувствовала, что сама невероятно ослабела и не в состоянии сопротивляться, но все-таки попробовала. Упершись ладонью в грудь Кейси, она еле слышно произнесла:

— Кейси, не надо, это нехорошо.

Он взглянул ей в глаза с дерзкой усмешкой и сказал:

— Мне очень хорошо. Сядь, я хочу снять с тебя это немыслимое платье.

— Кто-нибудь может войти.

Кейси вскочил и запер дверь. Вернувшись к Белл, он одним движением поставил ее на ноги, другим освободил от платья с такой легкостью, что Белл осенило — ему, должно быть, привелось раздевать немало женщин.

— Томми ждет меня.

— За ним присмотрит Ван Ю. — Он уложил Белл спиной на постель. — Мне хотелось сделать это с первой минуты, как я тебя увидел.

Опустившись на колени возле кровати и откинув нижние юбки, он обнажил ноги Белл. Она негодующе фыркнула, но Кейси не обратил на это ни малейшего внимания, не сводя глаз с ее ног, в то время как она безуспешно старалась одернуть юбки.

— Зачем вы это сделали? Чтобы получить извращенное наслаждение, любуясь моим уродством?