Не тихий Тихий океан - Сергей Альбертович Протасов

до максимально возможного. Спустя примерно три четверти часа были уже напротив входа в бухту, но ее внутренняя акватория, закрытая крутыми зелеными скатами мыса Муоканзаки, совершенно не просматривалась с моря ни с какой точки. Даже сам вход, представлявший собой узкий проход между заросших лесом скал, не более полумили шириной, едва угадывался с занятой позиции в двадцати четырех кабельтовых к северо-востоку от него.

Дальше приближаться не решились. И так сильно напрягало близкое соседство с мысом Ямада, ограничивавшим с юга как бы «предбанник» этой одноименной бухты. Легли в дрейф. В той стороне, где скрывались японцы, уже не было видно дыма и прочих признаков нахождения там паровых судов. За то время, пока приближались, все, кто там находился, никак не могли успеть скрыться. Маскировались или что-то задумали?! Требовалось срочно прояснить ситуацию.

Недолго думая, снова начали поднимать шар. Но едва он оторвался от палубы на пятьдесят метров (еще даже корзину к баллону не подтянули[11]), как в воде справа по борту с недолетом примерно в полтора кабельтова разорвались два снаряда среднего калибра. Откуда стреляли, ни видно, ни слышно не было.

Оказавшись под огнем, немедленно дали ход, сразу начав снова прятать «колбасу». Второй и третий японские залпы опять дали недолеты, но уже меньше. При этом все так же не удавалось засечь расположение огневых точек противника. Смотревшие на «Днепр» с трех сторон зеленые склоны не выказывали абсолютно никакой агрессии, исходя из чего был сделан вывод, что огонь ведется из самой бухты и корректируется, вероятно, с сигнального поста. Скорее всего, стреляет один из обнаруженных пароходов.

Резко взбив пену под кормой, с максимальной поспешностью отходили на восток. К счастью, стрельба, оказавшаяся столь неожиданным сюрпризом, была не слишком точной, а вскоре и вовсе прекратилась. Удалившись на сравнительно безопасные три мили, аэростатоносец маневрировал на переменных курсах, держа под прицелом своих орудий выход из бухты, ожидая продолжения. И оно последовало.

Довольно скоро из-за щетины кривоватых сосен входного мыса, уступами понижавшегося к воде, показались шапки густого угольного дыма, а спустя двадцать минут и довольно крупный однотрубный пароход с большой надстройкой в средней части корпуса и хорошо различимыми с такой дистанции орудиями на высоком полубаке и в корме. Едва выйдя из-за своего укрытия, он сразу начал пристрелку, хотя дальность и была довольно приличной. Ему не отвечали, начав отходить еще дальше, желая сохранить дистанцию. Ввязываться в перестрелку резона пока не было. Здоровенная туша аэростата, укрытая только парусиной стенок ангара на корме, могла быть выведена из строя любым, даже самым маленьким осколком. Но в то же время и упускать противника, явно вознамерившегося прорваться, не хотелось. Связаться по радио с вспомогательными крейсерами или Небогатовым возможности все так же не было. Японец заполошно трещал своим аппаратом, перебивая все депеши.

От Де-Веррайона со вчерашнего вечера никаких известий не получали, так что пока никто не знал, смог он выйти на предписанную ему позицию южнее или нет. Если нет, то, покинув бухту, японцы имели все шансы успеть скрыться. Подхода наших тяжелых кораблей оставалось ждать не так и долго. Требовалось только задержать добычу.

Капитан второго ранга Скальский приказал срочно выпустить газ из оболочки шара и убрать его вниз, от греха подальше. Но, еще не дождавшись окончания его разоружения по всем правилам, приказал выходить наперерез японцу, следом за которым уже тянулся еще кто-то. Разглядеть его пока не давал дым от головного.

Похоже, имели дело с опытными бойцами, прекрасно умеющими взаимодействовать между собой. Головной закрыл ведомого густыми клубами из своей трубы, но этот дым не помешал ему так же хорошо стрелять, не видя цели. Меж тем первый японец быстро набирал ход и уверенно шел на сближение, посылая свои залпы все чаще и точнее.

Оторваться не получалось. Быстро догоняли. А отбиваться на острых кормовых углах было невозможно. Весь ют загромождал ангар. В такой ситуации «Днепр» был вынужден принять бой, будучи не готов к нему.

Чтобы получить возможность отвечать, повернули на юг, приведя японцев на правый траверз. Когда дистанция сократилась до двадцати кабельтовых, ответили всем правым бортом. К этому времени, чтобы выскользнуть на юг, японцам пришлось бы проскочить вдоль самых береговых отмелей, всего в десяти-двенадцати кабельтовых от четырех стодвадцаток бортового залпа русского крейсера. Но противников это явно не смущало. Они уверенно тянули именно на юг, постепенно разгоняясь.

Когда пароходы обогнули мыс Ямада, встав в колонну, их смогли разглядеть во всех деталях. Вдвоем они даже превосходили «Днепр» в силе огня, так как каждый имел по паре шестидюймовок. И их расчеты явно не первый раз оказались в бою. А учитывая еще и огромные размеры нашего аэростатоносца, было вполне закономерно, что именно они открыли счет. Причем это попадание пришлось в корму, где все еще продолжалась возня с шаром.

Поскольку с мостика, отдав распоряжение о срочном разоружении «колбасы», дальше думали уже только о маневрировании и об артиллерийской составляющей боя, становившегося неизбежным, о том, что времени для исполнения уже отданного приказа маловато, никто не вспомнил. Да, собственно говоря, никто тогда и не знал, сколько его может понадобиться. В боевых условиях такого еще никогда не делали.

А обслуга шара предположила, что крейсер добавил хода и изменил курс, чтобы выйти из-под огня, поэтому все работы по разоружению продолжали выполнять хоть и предельно быстро, но строго по регламенту и инструкции.

Несмотря на начало пальбы, в ангаре с крестьянской хозяйственностью все так же выкачивали водород из аэростата и методично загоняли его в баллоны. Начальнику воздухоплавательной команды прапорщику Борщеву приходилось экономить, поскольку запаса кислоты и прочих химикалий на борту оставалось только на одну заправку, а монтаж электрического электролизера до сих пор еще не закончили. Что крейсер решительно идет в бой, опасно сближаясь с противником, из-за парусиновых стенок ангара было совсем не видно. Выглядывать же было некогда и некому. Все находились при деле.

Только когда уже начались близкие разрывы, а потом они еще и участились, наконец плюнули на все инструкции и экономию, поспешно отключив газгольдер[12] и начав разбирать всю арматуру. В начавшейся суете кто-то дернул за шнур разрывного приспособления[13], не дожидаясь приказа. Газ из оболочки хлынул в ангар, задние шторы которого еще только собирались распахнуть настеж для продува, а путь наверх летучему водороду преграждала оболочка «колбасы», зажатая надувными матами с боков.

Но роковой снаряд прилетел чуть раньше! Взрыв шимозной гранаты мгновенно воспламенил водородно-воздушную смесь, заполнившую обширное помещение, огороженное только тканевыми стенами, и еще