Дело «Трудовой Крестьянской партии» - Олег Борисович Мозохин

очень важное. Предложил документы по этому делу раздать членам ЦК и ЦКК. «Не сомневаюсь, что вскроется прямая связь (через Сокольникова и Теодоровича) между этими господами и правыми (Бухарин, Рыков, Томский). Кондратьева, Громана и пару-другую мерзавцев нужно обязательно расстрелять»[112].

Таким образом, был определен круг лиц, на которых необходимо было ориентироваться следователям ОГПУ, расследуя эти дела.

20 августа 1930 г., в дополнение к предыдущей докладной записке ОГПУ, Сталину по делу контрреволюционной «Трудовой Крестьянской партии» были направлены для ознакомления очередные протоколы допросов Н.Д. Кондратьева, А.В. Чаянова, Л.Н. Юровского, Н.Т. Макарова, П.А. Садырина, Л.Н. Литошенко и протокол допроса В.Г. Громана.

В это время Сталин пишет Молотову, что надо обязательно арестовать Суханова, Базарова, Рамзина. «Нужно пощупать жену Суханова (коммунистка!): она не могла не знать о безобразиях, творившихся у них дома. Следовало бы все без исключения показания (и основные и дополнительные) раздать членам ЦК. Что Калинин грешен, – в этом не может быть сомнения. Все, что сообщено о Калинине в показаниях – сущая правда. Обо всем этом надо обязательно осведомить ЦК, чтобы Калинину впредь не повадно было путаться с пройдохами»[113].

В течении августа следствие проделало большую работу. Материалы следственного производства по делу «Трудовой Крестьянской партии» в конце месяца были сформированы в один том и направлены И.В. Сталину на ознакомление.

Анализ протоколов допросов арестованных свидетельствует, что следствие по делу шло по нескольким основным направлениям.

Во-первых, следствием предпринимается попытка связать арестованных в группу лиц, организовавших контрреволюционную организацию, т. н. «Трудовую Крестьянскую партию», имеющей свою программу, свои кадры и даже утвержденный Центральным комитетом партии состав министров, готовый возглавить страну в кризисной ситуации. При этом деятельность организации показана, как союзническая правой оппозиции в ВКП(б).

Во-вторых, прорабатываются связи между арестованными по делу «ТКП», «Промпартии» и «Союзного бюро ЦК РСДРП(м)», для создания видимости активной деятельности контрреволюционных сил в стране в сельском хозяйстве, промышленности и реанимации сошедших с политической арены меньшевиков.

В-третьих, идет разработка связей подследственных по делу «Трудовой Крестьянской партии» с заграницей и установление их контактов с иностранцами для того, чтобы связать деятельность «ТКП» с эмиграцией.

Рассмотрим первое направление деятельности следствия.

Так, на допросе 4 августа И.Н. Леонтьев рассказал, что впервые о «Трудовой Крестьянской партии» ему рассказал Н.Д. Кондратьев, который в процессе разговора подчеркнул, что в связи с обострением классовой борьбы в стране, ухудшением экономического положения и внутрипартийной борьбой в ВКП(б) с правым уклоном появилась новая политическая партия.

Со слов Леонтьева, эта партия выпустила от своего имени листовки, специально предназначенные и обращенные к крестьянству. «Данные листовки были подписаны Центральным Комитетом «Трудовой Крестьянской партии», ее возглавлявшим. Содержание этих листовок, в общем и целом, сводилось к призыву этого ЦК ТКП к крестьянству сплотиться вокруг этой партии, для активной борьбы с Советской Россией и партией большевиков, устраивая восстания. Подробностей относительно внутренней организационной структуры этой партии кроме существования указанного Центрального Комитета ТКП я не знаю. Припоминаю, что во время нашей беседы о листовках ТКП был Жиркович Иван Никитич»[114].

Никто больше ни о каких листовках не упоминал, в том числе и Жиркович, который якобы присутствовал при этом разговоре.

Допрошенный в этот же день Жиркович сообщил, что начало оформления партии относится к тому моменту, когда правые элементы внутри ВКП(б) начали проявлять свою наибольшую активность. Вместе с тем он сделал оговорку: «однако, вероятно, что зарождение «Крестьянской партии» началось задолго до этого»[115]. Таким образом, он не знал даты оформления партии и путал вместе со следователем ее название, называя ее «Крестьянской партией».

Жиркович также подтвердил, что в своих политических расчетах партия исходила из того, что правые элементы внутри ВКП(б) должны были захватить власть. Это давало бы возможность партии, блокируясь с правыми внутри ВКП(б), приобщиться к власти, а затем и приступить к активным действиям для достижения буржуазно-демократических форм государственного устройства. «В силу этого вопросы вооруженной борьбы с Соввластью «Крестьянской партией» и не выдвигались на первый план; однако в случае, если бы вспыхнуло общее крестьянское восстание, – полагаю, что «Крестьянская партия» стала бы политическим центром, который руководил бы таковым»[116].

М.Н. Жиркович также сообщил, что он, Леонтьев, Четвериков и Громан были близко связаны с Н.Д. Кондратьевым, часто собирались на квартирах, где обсуждались вопросы политического и экономического положения СССР. «Иногда (я помню только два случая) я встречал на квартире Кондратьева более широкое общество. Весной 1927 г. (или 1928 г.) у него были: Кафенгауз, Громан, Суханов, Леонтьев и еще кто-то. Говорили о положении промышленности и ее ближайших перспективах. (Я помню только речь Кафенгауза)»[117]. Хорошо, что хоть речь Кафенгауза запомнил.

А.В. Чаянов, в свою очередь, рассказал, что приблизительно около 1925–1926 гг. под влиянием политической борьбы левых и правых в ВКП(б), появилось течение, стремящееся в организованных формах поддержать правые элементы партии и провести свою линию в развитии страны. Эти вопросы дебатировались в различных частных разговорах и в конце 1926 г. из аморфного образования превратилось в партию, которая впоследствии стала именоваться Трудовой Крестьянской партией[118].

По его мнению, «ТКП» представляла собой в своей руководящей верхушке «политическое течение непролетарской части командного состава советского аппарата, соприкасающегося с сельским хозяйством, вызванное к жизни политической обстановкой 1925/28 г., когда борьба правых и левых уклонистов была ошибочно понята как кризис пролетарской диктатуры»[119].

Глубокие идеологические различия и не меньшая разница в социально-классовой ориентации, имевшие место среди членов «ТКП», не позволили в ее программных установках идти далее самих общих политических положений и создать какую-либо детальную точно расчлененную программу. При этой детализации несомненно вскрылись бы крупнейшие разногласия. Бесспорным было одно общее политическое положение, что государственный строй политически должен являть собой сотрудничество двух основных классов: пролетариата и крестьянства, радикальной интеллигенции и буржуазии.

Для большинства конкретным выражением этой политической системы должна была явиться буржуазно-демократическая республика. Чаянов считал, что эта же политическая система вполне спокойно может умещаться в рамках советской конституции, так как дело еще заключалось не в формальных построениях, а в реальном соотношении политических сил. Впрочем, на своей точке зрения он не настаивал, так как не придавал формально государственным вопросам большого значения[120].

Заседания ЦК «ТКП», по словам Чаянова, происходили в Земплане, Наркомфине, Институте сельскохозяйственной экономии, на квартирах Кондратьева и Рыбникова. Чаянов вспомнил одно заседание у него дома. Собрания якобы были малорегулярными и имели весьма переменный состав. Наиболее часто он встречал на заседаниях Кондратьева, Макарова, Юровского, реже Дояренко, Садырина и Рыбникова. Что же касается Литошенко, то хотя Чаянов и показал в предыдущих своих показаниях о вхождении