Подлодки адмирала Макарова - Анатолий Матвиенко

Под вежливым и чуть высокомерным оком адъютанта Александр вывел «…покорнѣйше прошу» к восстановлению на флоте и предложение на покупку в казну «Щуки» за девяносто тысяч с условием оснащения свинцовыми аккумуляторами. Немного совестно перед парнями, что корабль — общую собственность — продал без их ведома. Но не говорить же брату Государя Императора: «обождите денек, посоветуюсь с негром Томом из Луизианы».

Берга с легкой августейшей руки восстановили на флоте с присвоением следующего звания — лейтенанта. Отныне для экипажа «Щуки» вольница кончилась. Мичман Рейнс и кондуктор Вашингтон, одетые в непривычную для них русскую форму, ежедневно с утра приходили на Кронштадтский пароходный завод, контролируя работы на лодке. Жили они также на острове, главной базе Балтийского флота. За февраль доработали проект перестройки. Капитанское место в рубке или на мостике освободилось от штурвала. Капитан или вахтенный офицер отдавал команды на поворот или погружение-всплытие двум членам экипажа, находившимся под ним. Добавилась переговорная труба в машинное отделение.

Совместно с Герном компаньоны собрали устройство отвода дыма в воду. Теплообменник с холодной водой остужал газы перед нагнетателем, который создавал разряжение в выпускной трубе и под давлением выбрасывал дым за борт.

Генерал дал несколько дельных советов по переустройству «Щуки». Ее штатный экипаж вырос до шести человек. Малый объем не позволил улучшить обитаемость. Камбуза нет, вместо гальюна — ведро. С установкой аккумуляторов можно будет снять четыре носовых воздушных баллона и укрепить на их месте две подвесные койки для посменного отдыха. На крохотной «четверке» Герна не сделать и такого.

Александровский продолжал держаться особняком. Его лодка была наиболее доведена касательно устранения мелких грехов. Паровая машина и нагнетатель позволили увеличить район плавания. Но радикальных изменений он вносить не хотел. Воздушный двигатель развивал мощность в десятки индикаторных сил лишь в первые минуты после его запуска. На оставшихся десяти-пятнадцати после падения давления его лодка под водой с трудом давала полтора узла. Перископ и носовые рули он отказался ставить, не желая хоть что-то заимствовать у «Щуки», чем загнал себя в тупик.

В начале апреля 1869 года адмирал Попов собрал авторов подводных проектов и рассказал о неприятной новости. Казна намерена оплачивать броненосные корабли типа английского «Крейсера», канонерки и плавающие крепости. На три параллельных и, по чести говоря, опытовых прожектов — денег нет. Генерал-адмирал постановил к первому июня провести сравнительные испытания. Далее комиссия Морского министерства решит: отдать ли предпочтение одной из потаенных лодок или прекратить расходы. Герн с Бергом сочли сие решение справедливым, а Александровский приуныл. В соперничестве он снова вложил свои деньги в лодку, влез в долги, полузаброшенная фотостудия особого дохода не приносила. Вдобавок шестеро из его экипажа запросились на «Щуку». Взяли троих.

Весь апрель маленькая команда субмарины погружалась на сжатом воздухе, вместо гальванических элементов катались чугунные чушки. В рубке хозяйничал капитан Рейнс, время от времени его место занимал старпом. Александр стоял за штурвалом, помогал в машинном или управлял носовыми рулями. В относительно спокойные периоды брал карандаш и заполнял каллиграфическим почерком толстую тетрадь. В ней постепенно собирался из отдельных мыслей Устав подводной службы. Если в первых выходах капитан кричал: «Том, прибавь оборотов» или «Джон, равняй носовые», ныне требовалось расписать единые команды, как на надводных боевых кораблях.

Военную форму надо менять. Маленькая фуражка — «нахимовка» — и то неудобна, в отсеках непременно ею цепляешься и только успевай подхватывать. С босой головой тоже не дело — макушка задевает о механизмы и вечно в царапинах. На мостике потребен резинный плащ-штормовка.

В начале мая, пользуясь хорошей погодой, Берг задумал большой поход на полную дальность с несколькими погружениями. «Щука» за четырнадцать часов преодолела восемьдесят пять миль и добралась своим ходом до Гохланда, где стала на якорь на виду небольшого форта, расстрелянного англичанами в Крымскую войну и заново отстроенного. Подводники выбрались наружу. Над стенами крепости блеснула оптика: кто-то рассматривал непривычное суденышко в трубу. Джон вытащил сигнальные флажки. Через полчаса к «Щуке» подошел баркас. Командир гарнизона, немолодой тучный подполковник, неловко перелез на скользкую палубу, с любопытством глянул в люк, но от предложения спуститься отказался.

Оставив охранять лодку мичмана Михаила Ланского, одного из «молодых», то есть недавно перешедших на «Щуку» офицеров от Александровского, Берг и остальные с комфортом переночевали в фортеции. Здесь нашлась пара офицеров, которые помнили прежнюю войну. Естественно, вспоминали ее, расспрашивали про баталии меж Севером и Югом, сравнивали. Артиллерийский капитан Емельянов, для которого служба на Гохланде стала и взлетом, и концом карьеры, вздыхал:

— Так что минами лишь Кронштадт и Маркизова лужа были закрыты, да-с. Под нашими стенами англичане ходили яко на параде с салютацией. Эх, вашу «Щуку» или хоть американскую ручную лодку бы сюда. Одну мину им под брюхо, враз бы спесь слетела. Столько наших полегло, упокой, Господь, их души.

Капитан перевел пьяноватый взгляд на Тома и вдруг проникся подозрениями:

— У англичан арапы в командах были, да-с. Чай, ваша негра в русских палила?

— Никак невозможно, — вступился за механика Берг. — Когда война кончилась, Тому шестнадцать стукнуло.

— Ну-ну. Гляди у меня.

Капитан Емельянов не один такой. После драки кулаками не машут, а жаль. Так хотелось в отместку накостылять обидчикам.

Наутро привередливая балтийская погода испортилась. Переждать ненастье не получится: у острова сплошь скалы, сорвет с якоря — быть беде. Любой моряк знает, лучше штормовать в открытом море.

Баркас с трудом притерся к борту «Щуки». Пока перебрались на палубу и влезли в рубочный люк, все пятеро оказались мокрыми с головы до пят. Весельная лодка отвалила. Пока Том разводил пары, Берг приглядывал за ней. Раз за разом гребцы пропадали из виду, укрытые от взора водяными холмами.

— До Гельсингфорса шестьдесят миль. Том, выдержит машина на шести узлах десять часов подряд?

— Уверен, сэр.

Вмешался Ланской.

— При всем уважении, подход к Гельсингфорсу усеян скалами и мелями. Укрыться от шторма там возможно лишь при изрядном опыте и знании фарватера. Я заходил туда трижды, но в такую погоду повторить не возьмусь.

— Что посоветуете? Возвращаться к Котлину? Далеко для штормовой погоды.

Трое бывалых балтийских моряков переглянулись.

— Ветер западный, — снова заговорил мичман. — Миль тридцать к востоку есть бухта на острове Лавенсари. Там безопаснее.

Берг повернулся к Джону.

— Ваше решение, капитан Рейнс?

— О'кей, я доверяюсь совету опытного. Мичман, вы есть за штурмана. Прокладывайте курс.