Во имя рейтинга - Сергей Мусаниф

— О, герой богоравный Ахилл, сын Пелея, — сказал Одиссей. — Нас прислал сюда Ага… Агам… мемнон.

— Кто? — спросил Диомед.

— Старший Атрид, — уточнил Одиссей. — Атрид хочет пригласить Ахилла сложить голову во имя его славы.

Я не совсем понял, во имя чьей конкретно славы Ахилла зовут сложить голову, но остальные, видимо, что-то поняли и не стали заострять на этой фразе внимание.

— Он зовет тебя на войну, — пояснил Диомед. — На Трою. Ты дружен с Агамемноном, богоравный?

— Нет, — сказал Ахилл.

— Ты присягал ему на верность?

— Нет, — сказал Ахилл.

— Ты видел его когда-нибудь, хоть раз в жизни?

— Нет, — сказал Ахилл.

— Тогда тебе ничто не мешает умереть за него, — сказал Одиссей. — Хочешь, мы расскажем тебе об Агамемноне?

— Нет, — сказал Патрокл.

— Хороший он человек, Агамемнон, — сказал Одиссей. — Вождь вождей, между прочим.

— Верный муж, — сказал Диомед.

(По возвращении с войны Агамемнон будет зарезан собственной женой, вспомнил я.)

— Любящий отец, — сказал Одиссей.

(Перед началом войны Агамемнон принесет в жертву богам собственную дочь.)

— Стойкий военачальник, — сказал Диомед.

(В критический момент сражения, когда ахейцы будут проигрывать троянцам и те доберутся до их кораблей, сложит с себя командование, которое примет Диомед.)

— Бескорыстный друг, — сказал Одиссей.

(Во время войны он отберет пленную девушку у Ахилла, желая унизить последнего. У меня начало складываться впечатление, что не один я знаю, как дальше пойдут дела.)

— Короче, гнида редкостная, — подытожил Одиссей.

— Как можешь ты говорить такое о человеке, которому присягал на верность? — спросил Феникс.

— Я присягал, — сказал Одиссей с пьяной улыбкой. — Я признал его владычество над Итакой. Я клялся в верности, я клялся исполнять его приказы, я клялся воевать за него. Но я никогда не клялся любить его, и я никогда не клялся его уважать.

— И ты готов высказать все это ему в лицо? — осведомился Ахилл. — А не клясть за глаза?

— Я высказывал, Тидид может подтвердить.

Диомед кивнул.

— И Агамемнон знает, как я к нему отношусь, — продолжил Одиссей, — и отвечает мне взаимностью. Но ничего не может сделать, ибо я не нарушаю свою клятву. Он хотел, чтобы я отправился на Скирос, и вот я здесь. Он хотел, чтобы я нашел Ахилла, и я его нашел. Правда, это было не так сложно, как он думал. Еще он хотел, чтобы я уговорил Ахилла отправиться в Троаду, так я и уговариваю. Поплывешь на Трою, Пелид?

— Не говори сейчас, — сказал Диомед. — Подумай до утра. Мы все равно не тронемся в обратную дорогу раньше завтрашнего полудня.

— Сбор войск в Авлиде, — сказал Одиссей. — Еще вина, Тидид?

— Не откажусь.

Они выпили.

— Не держи на нас зла, Ахиллес, — сказал сын Лаэрта. — Мы будем горды биться плечом к плечу с сыном Пелея.

— И с твоим другом Патроклом.

— И мы всегда будем рады выслушать совет твоего учителя Феникса, — сказал Одиссей.

Про Ликомеда он ничего не сказал, очевидно, у правителя Скироса был «белый билет». И только тут сын Лаэрта заметил меня. Или сделал вид, что только что заметил.

— Боюсь, я забыл твое имя, богоравный.

— Это Алекс, сын Виктора, — сказал Патрокл. — Мы встретили его сегодня днем на берегу.

— Алекс, сын Виктора? — повторил Одиссей. — Откуда ты, богоравный Алекс?

— Издалека.

— Он говорит, что боги дали ему дар видеть на расстоянии, знать, что происходит сейчас по всему миру. И даже стены не преграда для его всепроницающего взора, — сказал Патрокл.

— Это полезный дар, — признал Одиссей, — особенно во время войны. Хотя я никогда и не слышал о подобном.

— Не оскорблю ли я богоравного Викторида, если попрошу продемонстрировать мне его дар? — спросил Диомед.

— Нет, тем более я обещал Ахиллу показать его.

— Отлично, — сказал Диомед. — Скажи мне, богоравный, чем занят сейчас наш вождь вождей?

Я активировал терминал и ввел имя. Мои манипуляции не остались незамеченными для сына Лаэрта, и он более внимательно стал смотреть на мои руки.

Я не стал закрывать глаза. Так изображения наслаивались друг на друга, но не создавалось впечатление, что я сплю. Напротив, казалось, что я всматриваюсь в даль.

— Агамемнон сидит в своем шатре наедине с Менелаем и амфорой вина.

— Что делает сейчас моя жена?

Перенастройка. Я точно знал, что за Пенелопой тоже ведется наблюдение.

— Спит, как и положено в столь поздний час.

Одиссей улыбнулся:

— Что делает Аякс Большой?

Ввод.

— Тешит свой приап в обществе рабыни.

Ахилл с Патроклом сияли, как мальчишки, которым дали потрогать космический корабль. Феникс недоверчиво улыбался.

— Да простит меня богоравный Алекс, — сказал Одиссей, — но это не доказательство. Сейчас уже ночь, и вполне естественно, что кто-то объят Морфеем, кто-то возносит хвалу Эроту, а кто-то приносит жертвы Дионису. В твоих словах нет ничего удивительного, я тоже мог ответить так же.

— Что убедит тебя, Лаэртид?

— Мой друг Диомед выйдет в соседнюю комнату, — сказал Одиссей. — Посмотри, что он будет там делать. А когда он вернется, он подтвердит твои слова. Согласен?

— Конечно, — сказал я.

Учитывая, сколько здесь собралось персонажей реалити-шоу «Троя», «насекомых» тут должно быть не меньше пары дюжин. А может, и больше. Но пересчитывать мне было лень.

С выходом Диомеда возникла небольшая проблема. Оказалось, что Диомед так хорошо посидел, что почти забыл, как ходить. Лишь после трех неудачных попыток ему удалось подняться на ноги и выползти в соседнюю комнату.

Обратно он не торопился.

— Ну, что он делает? — спросил Одиссей.

— Спит, — сказал я. — Лежит на полу и спит.

— На спине или на животе?

— На правом боку. Левая нога согнута в колене, правая рука под головой.

Одиссей встал и, продемонстрировав неожиданно твердую походку, сходил полюбоваться на спящего приятеля, после чего вернулся за стол.

— Ты прав, богоравный Викторид, — сказал Одиссей. — Воистину ты щедро одарен богами.

— Я распоряжусь, чтобы богоравному ванакту Аргоса предложили достойный его отдых, — сказал Ликомед и удалился.