Подвал - Алексей Шолохов

– Может, попробуешь ключом? – Она мотнула связкой перед его лицом.

* * *

Он сидел в сарае. На коленях ноутбук. Он так его еще и не открыл. Дима думал о Вере. Красивая, молодая… и без лифчика. Он понял, что именно этот факт возбуждает его. Нет, наверное, не только этот. Он попытался представить себе обнаженной ее тетку и тут же отмахнулся. Точно не только этот. Скорее всего, совокупность красоты, ума (не самый явный компонент – логарифмических уравнений они не решали, но он был уверен, что девушка не глупа как минимум) и умение привлечь к себе внимание, обтягивающие футболки, шорты и джинсы на голое тело. Он бы не удивился, окажись, что у нее даже в домике нет нижнего белья.

Само осознание близости с Верой будоражило кровь. Он почувствовал себя подростком, нечаянно коснувшимся руки девушки. Только, в отличие от тринадцатилетнего пацана, он может довести их встречу до логического завершения. Возможно, и тогда он доводил все до конца. Только тогда ему хватало поцелуя, а то и просто подержаться за руки. В каждом возрасте свои прелести, но, познав секс, ты не захочешь менять его ни на что. И сейчас, в тридцать пять, Дима понимал, что с каждым годом ему будет все сложнее увлечь молоденькую девушку вроде Веры. И то, что она живет не совсем праведно, это не значит, что она вот так вот запросто раздвинет перед ним ноги. Тем более тот великий трахатель (ой, мамочка, еще) мог быть ее парнем.

– Черт! – выругался Дима, ударил ладонью о крышку ноутбука и скорчился от боли.

Ладонь снова начала пульсировать. Возбуждение прошло. Боль действовала на эрекцию не хуже воспоминаний о разукрашенной тетке. А воспоминания об утренней головомойке от Андрюши Куликова заставляли забыть и о сексе, и обо всех земных благах. Но одну бутылочку пива он все-таки прихватил с собой. Так, чтобы промочить горло. Диму не пугало то, что он не напишет роман и о нем будут говорить как о болтуне, а потом и вовсе забудут. В конце концов, он с голоду не умрет. Придется вспомнить то, что он так хорошо умел до писательской карьеры. Он был неплохим поваром. А мастерство не пропьешь, как говорится. Можно будет устроиться в какой-нибудь небольшой ресторанчик, а можно и в большой. У него есть квартира в Москве, машина… Стоп! Несмотря на то что он чертовски боялся машин, Дима был уверен, у него есть машина. Серый седан. «Ниссан Теана», кажется. Чертовщина какая-то. Впервые в жизни он был уверен в том, чего никак не могло быть. Ложная память, черт бы ее побрал! Он что-то читал подобное. Она появляется в период от тридцати до сорока лет и является неотъемлемой частью кризиса среднего возраста.

Да и черт с ним, с этим дерьмом! Даже если у него ничего не останется из материальных благ, у него останутся руки. Он еще хорошо помнил то время, когда приехал в столицу с одним только умением жарить котлеты и обваливать туши. Так что его не пугала потеря славы, пусть добытой с таким трудом. По крайней мере, его не пугало это так сильно, как ухудшающееся мнение о нем друга. Негативное мнение («твои соски»), последующее за ним отдаление. А это предательство. Дима не вынесет еще одного предательства. Это может убить его.

Он открыл ноутбук, предвкушая потерю всего, что он набил сегодня. Но «пожиратель слов» его удивил. Все файлы были с тем количеством знаков, с которым он их и оставлял. Похоже, все налаживается. Ему очень не хотелось в это верить, но все говорило о том, что все неприятности (если их можно было так назвать) были от злоупотребления. Сегодня Дима держит себя в рамочках, поэтому с текстом ничего и не случилось.

* * *

В голову ничего не лезло. Напишет слово – удалит. Дело встало. Он попробовал еще раз, но это больше походило на потуги заставить организм сходить по большой нужде, когда он того не хочет. Каждый день одно и то же. Утренний выплеск и вечерний запор, который он всегда разбавлял спиртным. Закрытие ноутбука всегда сопровождалось открытием бутылки. Всегда. А сегодня сам бог велел. Плод его почти восьмичасового труда сохранен. Он писал достаточно быстро и легко. Дима никогда не останавливался на ошибках, хоть «Ворд» кричал и подчеркивал слова всевозможными линиями. Он знал, что, остановись он сейчас на каком-нибудь «синем» или «розовом» («Ворд» почему-то считал их неверными), всё, мысль уйдет, и он будет сидеть как болван, глядя на подмигивающий курсор. По сути, в такие периоды словесных запоров ему нужно было бы заняться правкой. Расстановка запятых, вылавливание слов-паразитов и так далее. Так и должна была продвигаться работа, так и бывало всегда, но сегодня он очень хотел выпить.

Дима встал. Допил пиво и пошел из сарая. Ему навстречу шла Вера. Он быстро осмотрел себя. Ничего не торчало и не висело. Он был в штанах с застегнутой ширинкой. Девушка, видимо заметив его неловкость, улыбнулась:

– Дима, а что ты завтра будешь делать?

– Думаю с утра расчистить дорожки от снега, а потом слепить снежную бабу, – ответил он.

Девушка рассмеялась шутке Димы и еще раз спросила:

– А если серьезно?

Он пожал плечами.

– Снежная баба – это хорошо, но…

Что ты хотел сказать? Что живая лучше? Посмотри, как ее соски торчат.

– …но сейчас, к сожалению, лето. Так что я, пожалуй, ограничусь пролеживанием боков у телевизора.

– Не хочешь составить мне компанию?

Спрашиваешь! Еще бы! Но что-то ему подсказывало, что это не будет секс. Он не бывает таким быстрым. Нет, по пьянке и не такое можно исполнить, но только если оба партнера…

– Не сходишь со мной к тетке? – прервала его размышления о вероятности секса с ней Вера.

– Конечно, – уже не так весело ответил Дима.

Просто только у собак бывает.

– Вера, ты идешь?

Дима глянул за девушку. Мужчины не было видно, но по голосу он понял, что в комнате другой человек. У того был кавказский акцент, а этот говорил чисто. У нее нет парня. Вывод был сделан моментально. Он улыбнулся и произнес:

– С тобой хоть на край света.

– Вот и славненько. Тем более что она живет немного ближе. – Девушка улыбнулась и, сделав шаг к нему, поцеловала его в щеку.

– Вера-а-а!

– Тебя зовут, – сказал Дима.

– Меня все зовут, – почти прошептала Вера, – только я не всем откликаюсь.

Если бы она не сделала шаг назад, он бы набросился на нее.

– До завтра, – сказала она, махнула рукой и пошла к своей половине дома.

– До завтра, – сказал Дима и, словно футболист в «стенке», прикрыл набухающие джинсы в паху.

* * *

Дима все-таки выпил. Он сходил в магазин к Семену и взял пива и бутылку водки. В долг, разумеется.

– Что-то ты, сынок, зачастил к нам, – с улыбкой произнес Семен Макарович. – Водка понравилась?

– Скорее сервис. Со мной так разговаривали в последний раз в Москве, когда я деньги на номер клал в «Связном».

– Сервис, говоришь? Стараемся не отставать. А ты?