Высокий свет. Стихи - Айрат Мударисович Сулейманов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Редкие осенние слезинки.
О прошедшем времени скорбя,
Я сижу, и ты сидишь под боком,
Странно, в этом доме одиноком
Одиноким чувствовать себя.
Чтобы на судьбу не уповать
И нести доставшееся бремя,
Надо бы почаще вспоминать
Свадебное зоревое время.
Татьянин день
В Татьянин день Татьяне
Я говорю:
– Взгляни-ка,
На ягодной поляне
Поспела земляника.
Давай возьмем лукошко
И сходим на поляну…
– Ты погляди в окошко, -
Ответила Татьяна,
– Там вьюга, сваха-сводня,
Ведет морозно трели,
Кроме того, сегодня –
Не первое апреля.
Поземка шаль вязала,
От чувства нет отбою,
– Татьянин день, – сказал я,
– Как раз для нас с тобою.
Закаты и рассветы
Погаснут, вспыхнут снова,
Про ягоды и лето
Я вспомнил просто к слову.
Кто ходит полупьяным,
Кто не совсем, а я вот –
Дарю тебе поляну
Душистых спелых ягод.
Приход любви почуя,
К тебе лечу крылато,
В Татьянин день хочу я
Быть женихом и сватом.
Горе
Где-то за Азовом
Небо бирюзово,
День передгрозовый
Пасмурен и сер.
Автомат бандита
Рявкнул аппетитно –
И у нас убитый
Юный офицер.
…Освещает небо
Полбуханки хлеба,
Ах, поймать бы мне бы
Месяц золотой.
Тихий синий вечер
Мне упал на плечи,
Я иду на встречу
С молодой вдовой.
Что сказать ей, бедной,
Плачущей и бледной?
Путь прошел победный
Муж ее, супруг,
Стал он в жизни этой
Песней недопетой,
А мечтал поэтом
Стать погибший друг.
Я сказал ей:
– Ната,
Не горюй, не надо,
Буду я за брата
Навсегда тебе.
Злу не поддаваться,
Горю не сдаваться,
Даже улыбаться,
Супротив судьбе.
* * *
Тихо хлопнул дверью о косяк
И ушел, не улыбнулся мило,
Неужели на такой пустяк
Ты тогда вниманье обратила?
Утром, на работу уходя,
Не поцеловал тебя, родная,
Вся подушка, как после дождя,
Вечером уже была сырая.
Повторяю правду вновь и вновь,
Пусть мои слова услышит небо:
На земле высокая любовь
Никогда не станет выше хлеба.
Никуда не денусь и приду,
Все, что не додумал, наверстаю,
Как и ты,
и я за ерунду
Нежность между нами
не считаю.
Не надо…
Падают первые хлопья
Крупного мягкого снега
Белым узбекским хлопком,
Теплым шарфом печенега.
Ластится ласковый лепет,
Шум ребятни оголтелый:
Снежную бабу лепят –
Белое снежное тело.
Жизнь в нее, снежную, вдуют,
Губы прорежут и очи.
Но быстро ее, молодую,
Зимние ветры источат.
Быстро подкосятся ноги,
Вытают брови слинявшие,
И упадет у дороги,
Даже весны не дождавшись.
Холодности – не надо,
Ветрености – не надо,
Есть у любви награда,
Ты раздари ее, лада.
Милые недотроги,
Будьте не бабами снежными,
Будьте, коль надо, нестрогими
И до скончания – нежными.
Сиртаки
Свет абажура мягко падал,
Почти до полночи не гас,
Сиртаки – музыка Эллады –
Звучала именно для нас.
С прически выбивался локон,
Касался губ моих чуть-чуть,
Луна в зашторенные окна
Пыталась оком заглянуть.
И полусвет, и полутени,
И лунный отблеск на окне
Тревожили воображение
И разжигали страсть во мне.
Мы танцевали под сиртаки,
Душевной страсти не тая.
О том, что было в полумраке,
Мы знали двое – ты да я.
Ягода-малина
Собирал я с девушкой малину
В нашем бузовьязовском лесу.
Солнышко июльское палило
И сгоняло свежую росу.
Губки у девчонки слаще этой
Ягоды-малины…
Я, пострел
До сих пор, до нынешнего лета
К ним и прикоснуться не посмел.
Мы собрали цельное лукошко,
Ягоды сочатся – не стерпеть.
Сладкую попробую немножко,
Хочется всю сразу одолеть.
Ты прости меня за эту строчку:
Несмышлен я был в любви и глуп,
Поцелую в розовую щечку –
Хочется дотронуться до губ.
Ягода-малина, молодая,
Нежная… Но я несмелым был:
До сих пор жалею,
что тогда я
Той девчонке сердца не открыл.
Время
Речка – быстротечка
через плес и броды
Все бежит торопко,
в вечность устремясь,
Утекают годы,
будто эти воды,
Пролетает время,
прошлым становясь.
В прошлом мое время…
Там, за горизонтом,
Молодость и юность
бесшабашных лет,
Там отец, пришедший,
слава Богу, с фронта,
Там и моя мама -
солнышко и свет.
Промелькнула лодка,
воду расплескала,
Окатила берег
бельскою волной.
Что-то мне, ребята,
беспокойно стало,
Что-то сотворилось,
видимо, со мной.
В камыше стрекозы
извелись в печали,
Ласточки щебечут,
надо мной летят.
Так же мимолетно
годы отстучали.
Мне уже полвека,
то есть – пятьдесят.
Наступает вечер,
отыгрались грозы,
Горизонт окрашен
в синь-аквамарин.
Скрылась где-то лодка,
спрятались стрекозы,
Ласточки замолкли,
я грущу один.
Пятьдесят, полвека,
разве это много!
«Мелочь, – я подумал, -
это же пустяк».
И повелевает
дальняя дорога
В новые полвека
делать новый шаг.
* * *
За окнами шел дождь…
По мутным стеклам
Стекали капли дождевой воды,
Достукались, однако, до беды,
Хотя и думали о чем-то теплом.
Какая молния блеснула между нами?!
Поссорились – и в разные углы
Мы расползлись,
друг другу не милы.
Дождь за окном,
А на душе – цунами.
Мелеют реки, оседают горы,
Стучат года подковами копыт…
Со временем нас заедает быт,
Но это ли причина для раздора?
На хмурую погоду невзирая,
Я улыбнусь,
ты улыбнись в ответ.
Улыбка – это благодатный свет,
Шалаш влюбленных,
где тепло без рая.
Песня в походе
Побелели пилотки от соли,
Гимнастерки прилипли к спине…
Эта степь, это гладкое поле
Бесконечными кажутся мне.
Но солдаты идут, не сгибаясь,
Ни на миг не сбиваясь с ноги.
Я в душе и сержусь, и ругаюсь,
Что небрежно надел сапоги,
Тяжело подгибаются ноги,
А привал еще очень далек…
Не встречалось труднее дороги
Из исхоженных мною дорог.
До прохлады речной, до привала
Я не выдержу, видно, в строю.
Только вдруг затянул запевала
Соловьиную песню свою.
Сразу легче и радостней стало,
С запевалой вся рота поет.
И смело как рукою усталость,
Словно не было вовсе ее.
Прощание
Занимается заря,
Золотятся якоря,
