Людовик XIV - Эрик Дешодт

Людовик скучает с королевой; она очень мила, но в ней нет ни обаяния, ни веселости. Он начинает выказывать интерес к Генриетте Английской, жене своего брата, которая испытывает отвращение к мужу, оказывающему предпочтение лицам одного с ним пола, разукрашенному лентами и драгоценностями и благоухающему терпкими духами; причем вся эта мишура не скрывает его бесхарактерности и мягкотелости. Однако это не мешает герцогу Орлеанскому, когда Людовик позволяет ему отправиться на войну, выказать себя храбрым воином и способным командиром. На протяжении всей жизни он был «мировым судьей» в вопросах этикета, к нему все обращались за советами, и прежде всего сам король, если нужно было решить затруднительный для несведущих вопрос сословной иерархии; так что Месье был постоянно занят.

Отношения короля с невесткой заходят довольно далеко. Высокого роста, худая, сутулая, с отвисшей нижней губой, но с прелестным опаловым цветом лица, она конечно же понимает свою непривлекательность, а потому старается быть любезной. Ей 16 лет.

Отношения Людовика и Генриетты не остаются незамеченными. Месье жалуется матери. Анна Австрийская бранит Генриетту. Генриетта предлагает Людовику, чтобы отвести от себя подозрения, сделать вид, будто он ухаживает за одной из ее фрейлин. Они выбирают для этого Луизу де ла Бом ле Блан, девицу Лавальер, семнадцатилетнюю уроженку Турени, восхитительную блондинку (в те времена, как и позже в Голливуде, мужчины предпочитают блондинок), — голос которой способен растрогать даже вола, а взгляд — смягчить тигра.

И эта красотка, которая втайне давно уже сгорает от любви к нему, заставляет Людовика забыть Мадам. Святоши удручены. Молодой Боссюэ произносит негодующие проповеди. Мария Терезия, которая в этом 1661 году подарила Людовику старшего сына, Великого дофина, пребывает в неведении. Анна Австрийская, чье ближайшее окружение исполнено католических чувств, в отчаянии. Что делать?

А Людовик, вкушающий радость запретной любви, всё более отдаляется от враждебной его счастью религии. Он перестает исповедоваться, таким образом, лишая себя причастия и попирая свое звание Христианнейшего короля. На Пятидесятницу в 1664 году Месье спрашивает его, собирается ли он готовиться к причастию. В ответ Людовик бросает, что, в отличие от него, не собирается лицемерить и ходить на исповедь только потому, что этого желает королева-мать.

Луиза де Лавальер родит Людовику четверых детей. В живых останутся двое: появившаяся на свет третьей в 1666 году Мария Анна, которая будет признана по закону, станет именоваться мадемуазель де Блуа, выйдет замуж за принца де Конти и умрет в Париже в 1739 году; и последний, родившийся в 1667 году и также узаконенный Луи де Бурбон граф де Вермандуа, который умрет в возрасте пятнадцати лет от злокачественной лихорадки.

В том же 1667 году Людовик подумывает о том, чтобы рассказать своему сыну, Великому дофину, почему он даровал Луизе де Лавальер титул герцогини де Вожур и признал их дочь мадемуазель де Блуа. Эти соображения он записал на полях своих «Мемуаров»: «Я счел справедливым обеспечить этой девочке почет, коего она заслуживает по рождению, и дать ее матери положение, достойное той любви, каковую я питал к ней в течение шести лет».

В мае 1667 года по дороге в Испанские Нидерланды, в интервале между взятием Шарлеруа и Турне, во время остановки в Авене мадам де Монтеспан наконец вознаграждает многомесячные ухаживания Людовика, к коим сама его и подтолкнула. Это сближение преображает короля.

Об этом рассказывает герцогиня де Лонгвиль, чья искушенность в делах любви не подлежит сомнению. Людовик, до недавнего времени удручающе неловкий с красавицами, внезапно обретает царственную непринужденность. Вспоминая неуклюжесть короля, своего кузена, Анна Женевьева де Бурбон герцогиня де Лонгвиль, сестра Великого Конде и возлюбленная автора «Максим» Ларошфуко, одна из самых знаменитых покорительниц сердец Великого века[56], констатирует: «Теперь всё не так, как раньше, теперь он сам начинает разговор и умело его поддерживает, это совершенно другой человек».

Луиза не желает видеть в дарованном ей герцогстве Вожур прощальный подарок. Она отказывается признавать, что всё кончено, терпеливо сносит грубости Людовика и издевательства Франсуазы де Монтеспан, которой нет равных во Франции и Наварре в острословии и свирепой насмешливости и которая обращается с ней как с горничной. Она терпит всё это до 1674 года, в конце концов удаляется в парижский монастырь кармелиток в предместье Сен-Жак и умирает в 1710 году.

Кончина ее оставляет Людовика совершенно равнодушным. «Она умерла для меня в тот день, когда удалилась в монастырь кармелиток», — говорит он.

Подобное поведение вызывает возмущение.

В 1675 году Боссюэ добивается от Людовика обещания порвать с мадам де Монтеспан, которой версальский викарий отказывает в отпущении грехов и отсылает со словами: «Ступайте, мадам, прекратите ваше бесчинное поведение и тогда приходите преклонить колени перед служителями Иисуса Христа!» Данное королем обещание выполняется в течение года. Но в конце концов Франсуаза де Монтеспан одерживает верх над вереницей мимолетных соперниц, ибо Людовик, перешагнувший сорокалетний рубеж, живет словно снедаемый жаждой чувственных наслаждений. Ему годятся все, пишет принцесса Пфальцская, лишь бы это были женщины: крестьянки, дочери садовников, горничные, знатные дамы и лишь бы они делали вид, что влюблены в него.

Среди последних, то есть знатных дам, отметим Элизабет де Грансе, Жанну де Рувруа, Лидию де Рошфор-Теобон, Шарлотту Элеонору де ла Мот-Уданкур и Аннуде Роган-Шабо, принцессу де Субиз, которая появляется на королевском ужине в изумрудных серьгах, дабы сообщить, что муж ее в Париже и что место свободно.

Что касается Франсуазы де Монтеспан, то Людовик XIV специально для нее строит близ Версаля дворец Кланьи, восхищенное описание коего оставила мадам де Севинье. Одержимая страстью к игре, фаворитка проигрывает целые состояния в бассет и ландскнехт[57]. В 1678 году, в пору заключения Нимвегенского мира, завершившего Голландские войны (1672–1678), она находится на вершине преуспеяния. У нее, можно сказать, королевская свита. У королевы же только один паж, и она выходит из себя: «Эта шлуха меня в гроб вгонит».

В конце концов она начинает надоедать Людовику. Она устраивает ему сцены, и благодаря острому языку ей всегда удается сконфузить его и поставить в тупик. Красота ее увядает. После рождения их седьмого бастарда, графа Тулузского, король избегает близости с ней.

А тут появляется только что прибывшая из Оверни Мария Анжелика де Скорай де Русий, девица Фонтанж. Ей восемнадцать лет, и она обладает красотой, «какой уже давно не видели в Версале», говорит Эзекиель Шпангейм, посланник курфюрста Бранденбургского в Париже. Людовик теряет голову от любви к ней, она — тоже. Она тотчас же начинает выставлять напоказ ту же роскошь и то же высокомерие, что и мадам де Монтеспан. Покинутая фаворитка теперь испытывает те же мучения, коим сама подвергала Луизу де Лавальер и всех других претенденток, которых Людовик удостаивал вниманием в пору ее первенства. Как и Лавальер, она отказывается уступить свое место, и Людовик, которому всегда было неприятно идти на открытый разрыв[58], еще долгие годы позволяет ей жить рядом с ним в ее роскошных апартаментах и время от времени посещает ее, правда, вполне платонически, движимый то ли учтивостью, то расчетом. Учтивостью — потому что она оставалась матерью его детей, расчетом — чтобы умерить придворные сплетни.