Мужчина-вамп - Ирина Павская

— Мне неловко!

— Ох, и дремучая ты, Сима. Откуда у тебя этот менталитет?

— Должно быть, с генами перешел, — робко оправдывалась я.

— Ну-у, если с генами, тогда дело — швах! Никогда из тебя не выйдет настоящей дамы. Так и будешь всегда своим любовникам накрывать ужин и втихаря утром совать деньги на такси. Вот из-за таких, как ты, наши российские мужики совсем опаскудились. Вы же их своей нетребовательностью развращаете и еще нам, настоящим женщинам, — тут подруга гордо вскидывала голову, — жизнь портите. Даже если твой друг из-за тебя разорится и пулю в лоб себе пустит, тебя это не должно волновать абсолютно. Слышишь, абсолютно! Умрет со счастливой улыбкой на устах, ибо ты дала ему возможность почувствовать себя щедрым и крутым.

Может быть, Зойка и права. Ладно, не буду сокрушаться, спокойно съем заказанное Валевичем мороженое. Могу еще и про вторую порцию намекнуть. Пусть чувствует себя щедрым и крутым.

Я слизывала с губ сладкий холод и ждала. Раз позвонил, значит, есть что рассказать.

— Сима, информация такая. Дело идет полным ходом. Преступление, можно сказать, раскрыто, остались небольшие формальности.

— Вот как! И кто преступник?

— Все тот же. Главный подозреваемый — житель Малых Петушков Николай Ерохин.

— Ах ты, дьявол! Так я и думала. Человека осудят только на основании глупых пьяных угроз. Да мало ли кто кому угрожает под горячую руку!

— Сима, дело не только в угрозах. Как я понял, против него имеются серьезные улики. На пожарище найдена канистра с остатками бензина, принадлежащая Николаю. И сам он практически почти сознался.

— То есть как! Прямо взял и сознался?

— Ну, не совсем чтобы… Ваш деревенский народоволец накануне пожара допился до такого состояния, что ровным счетом ничего не помнит. Поэтому своего участия в поджоге не может отрицать, как и не может ничего сказать в свое оправдание. А канистра — это доказательство. В общем дело ясное. Посидит немножко и сознается окончательно.

Я занервничала:

— Подожди, Борис. Но если он был пьян в стельку, то как же мог поджечь дачу?

— Для этого исключительных способностей как раз не нужно. Подтащил бензин, чиркнул спичкой…

Я вспомнила про дорогую зажигалку и прикусила язык.

— … и пошел дальше пить на радостях. Сима, что тебя в этой истории смущает? Ты чего добиваешься?

— Э-э, понимаешь… как тебе сказать… мне кажется, не все так просто.

— Ты можешь эту версию убедительно опровергнуть?

— Не могу, — сказала я сердито. — Пока не могу.

— Послушай, вот тебе мой совет. Не ищи кошку в темной комнате. Ребята довольны, что дело раскрыто моментально, извини за невольный каламбур, по горячим следам.

— Что же они так сразу прицепились к злосчастной канистре? Самого Подлубняка-то хоть проверили?

— Не извольте сомневаться, — Валевич откровенно ехидничал. — Только у Алексея Михайловича — железное алиби. В ночь пожара он до самого утра расслаблялся в клубе «Арамис». И тому полно свидетелей. — Тут Борис задумчиво прищелкнул пальцами. — Хотя выбор заведения, конечно, своеобразный.

— В каком смысле?

— О, святая простота! — Мой визави усмехнулся. — Хотя откуда тебе знать. «Арамис» — клуб дорогой, солидный. Закрытый. Все бы ничего, но только у него есть определенный оттенок. Неофициальный, конечно, но есть. Впрочем, в наше время это не повод для подозрений.

— Какой еще оттенок?

— Серафима, ты меня в краску вгоняешь своей наивностью. Известно какой — голубой!

Я поперхнулась чаем:

— Неужели?! Уж не хочешь ли ты сказать…

— Я ровным счетом ничего не хочу сказать. Местечко пафосное, туда не одни «противные» ходят. Модный клуб — не тюремная зона. Сексуальная терпимость только приветствуется. Есть даже в этом определенный шик. Чем же Подлубняк хуже других?

Конечно, Борис, как всегда, прав. Ярмарка тщеславия работает без выходных. Если престижно тусоваться в гей-клубе, будь ты хоть трижды дамским угодником, а по моим сведениям, Алексей Михайлович именно им и является, — будешь тусоваться. Имидж просвещенного бизнесмена обязывает. И все-таки новость меня задела. Я видела Подлубняка дважды в своей жизни, разговаривала и того меньше, но он произвел на меня впечатление самостоятельного человека, не зависящего от мнения толпы. Неужели и он «повелся» на модную вывеску? Да, как говорится, человек слаб, а враг силен.

— Вот, собственно, и все! — Валевич развел руками. — Кажется, я тебя новостями не порадовал, извини.

— Следствие еще идет?

— Идет, но больше для проформы. Подчищают последние нестыковки.

Я вдруг вспомнила стеснительного подростка, который тянул пьяного Колю за рукав, пытаясь увести отца домой. Теперь отец получит клеймо уголовника и душегуба. Деревня простодушна и жестока в своем простодушии. Будут говорить: «Это Ерохин. Ну, тот, у которого отец дачу сжег вместе с девчонкой». И юноша каждый раз будет вздрагивать. А потом привыкнет и озлобится. Поэтому мне надо торопиться.

— Спасибо, Боря.

— Сделал все, что мог. Хочешь еще мороженого?

Я покачала головой. Следует учитывать прежние ошибки. Сегодня первой уйду я. А он в одиночестве доест свое мороженое.

Уличное пластиковое кресло отодвинулось с легким стуком. Я небрежным жестом подхватила сумочку и выпрямилась. Надеюсь, моя новая блузка расстегнута ровно на столько, на сколько нужно:

— Боря, на всякий случай… Если мне вдруг понадобится твоя помощь, могу я позвонить еще раз?

— Ты что, уходишь?

Ага, попался! Уже ногой осторожно пробуешь воду в старой реке, нельзя ли снова войти?

— Да, ухожу! — сказала я с наигранным сожалением, напирая на слово «ухожу», интонируя так, чтобы мой собеседник понял — сожаление ненастоящее. — Пока, пока!

Вот тебе за мою прошлую одинокую чашку кофе!

* * *

Я напрасно боялась, что Раиса опоздает. Несмотря на свой художественно-небрежный образ жизни, дизайнер была пунктуальна. Наверное, работа с богатыми клиентами благотворно влияет. И правда, ничто так не дисциплинирует, как хороший заработок. Я-то сама уже минут десять как плясала на условленном месте.

— Сима, привет! Ты готова? — Рая заговорщицки подмигнула. Может быть, я напрасно сослалась на якобы личную слабость к Подлубняку? Теперь моя знакомая замучает меня двусмысленными намеками и подмигиваниями. Пожалуй, по доброте душевной еще начнет нам устраивать встречи наедине, как старая дуэнья.

Мы быстрым шагом пересекли сквер и подошли к внушительному дому, облицованному серым гранитом. Все правильно! Не какая-нибудь «элитная» новостройка красного кирпича, внушающая страх своей карточной непрочностью, а солидный, добротный советский классицизм. Стоял пятьдесят лет и еще двести простоит при умном подходе. Главное — несущие стены не рушить. Апартаменты Подлубняка занимали весь второй этаж. Рая бодро нажала кнопку звонка. В квартире раздался приглушенный лай, послышались чьи-то шаги.