Кристалл силы: дьявольская любовь - Елена Смертная

наслаждаться закатом с таким видом, с каким в тяжелую зимнюю пору путник усаживается у камина после долгого дня.

Одна из бровей Райнхарда изогнулась вверх. Он оставил попытки невзначай привлечь внимание к своей темной фигуре. Вместо этого дьявол прошел к окну, также выглядывая на улицу. Осматривая человеческий мир хмурым взглядом, он искал то, что могло привлечь Еву больше, чем потустороннее существо в её комнате. Но там не было ничего особенного. Даже напротив, начал накрапывать дождь и смертные, подобно тараканам, суетились, как если бы вдруг включили свет на кухне посреди ночи.

— Это так здорово. — раздался приглушенный голос Евы из-за пелены её раздумий. — Всех их обязательно кто-нибудь ждет дома.

Губы Райнхарда невольно скривились, а в глазах появился отблеск враждебного скепсиса. Блуждавшие на улице фигурки не вызывали у него и толики теплых чувств, а их путь, будь то линия жизни или поход за туалетной бумагой в ближайший супермаркет, не интересовали дьявола. Он продолжал непонимающе осматривать фигуру юной девушки, лишь смутно догадываясь, что происходит в её столь странно устроенном мозгу.

Ева, кажется, прочувствовала вопрос, повисший в тишине комнаты. Она убрала ладонь, которой все это время придерживала бледную щечку, и выпрямилась. Взгляд её медленно перетек на грозную фигуру дьявола.

— Прости, ты хотел что-то обсудить? — спросила она с мягкостью в голосе.

— Такое спокойствие как-то странно вяжется со всей той информацией, которую я на тебя вывалил. — прямо ответил Райнхард, и глаза его сузились, точно он возжелал пронзить Еву выверено направленным взглядом.

— Да, наверное. — с улыбкой, впитавшей в себя всю алость заката, ответила девушка. — Мне было страшно сегодня, правда. Я никогда не испытывала такого напряжения, как когда мы проводили ритуал над бабушкой. И я очень, очень огорчена, что тебе пришлось испытать такую боль по моей просьбе. Но знаешь… если с помощью всех этих сил я смогу так помогать дорогим мне людям, это стоит всего.

— Всего? — с дьявольским подвохом в интонации переспросил Райнхард.

— Всего! Даже эта утренняя попытка той странной парочки убить меня, хотя мы ведь даже не были знакомы. Если я смогу исцелять людей от подобных ужасных болезней, я согласна на многое.

Дьявол вдруг рассмеялся. Его смех звучал прерывисто и почти надменно. Это смутило Еву, и она с непониманием уставилась на безрогого. В её глазах с каждым смешком начинала зарождаться неприкрытая детская обида.

— Я что-то не то сказала? — однако голос её прозвучал громко и настойчиво.

Тишина. Наверное, они оба не были готовы к тому, что этот вопрос прозвучит столь грубо. Как огромный молот, ударивший по металлической наковальне сильной рукой.

— Нет. — оставляя теперь на лице лишь отблеск ухмылки ответил Райнхард.

Он сделал пару быстрых шагов к Еве, и вдруг его пальцы ухватились за остренький подбородок, требовательно приподнимая тот вверх. Теперь дьявол стоял, склонившись над новоиспеченной «матерью Терезой», как он окрестил её в своем распаленном мозгу, и хотел этим жестом заставить девушку взглянуть ему прямо в глаза. Ева почти не сопротивлялась. Её аккуратные брови хмуро стянулись к переносице, и вместо скромного и робкого непонимания Райнхарда встретила отчетливая уверенность. Ева еще ощущала, как грудная клетка её как бы сдавливается от того, что такая чувственная правда вызвала лишь смех. Но это была не школьная обида. Нет. Это было оскорбление!

— Никак тебя не пойму, сифова наследница. — как-то хищно отчеканил дьявол. — То ты не можешь дать отпор своему собственному приемному отцу и кажешься такой изнеженной и робкой, — пальцы его сжали подбородок Евы чуть сильнее, а подушечка большого как бы начала настойчиво поглаживать приятную кожу под собой, — то с такой уверенностью говоришь чуть ли не о великом спасении всего смертного мира, а на мой смех отвечаешь взглядом, способным сжечь в адском пекле даже дьявола.

Глаза его заблестели. Магическая дымка начала заволакивать пространство вокруг, хороня под собой светлую девичью комнату. Мир вокруг для Евы погас, утопая во тьме. Осталась лишь фигура Райнхарда, его горящие глаза и… ей показалось или на голове мужчины показалась тень рогов?

— Я живу намного дольше тебя. Я знаю, насколько испорчен ваш мир. Иногда вы, смертные, бываете похуже тех, кто обитают в аду или в раю, хоть магия и совращает нас с самого рождения. Не забывай, Ева Мерриман, ты наивно пытаешься своей притворной добротой обмануть самого приемника Каина, наследника дьявольского престола, в конце концов. Твоя игра почти идеальна, но я не поверю во весь этот бред. Давай. Скажи уже откровенно. Какой магией ты хочешь овладеть в первую очередь? Быть может, создания? Тогда ты сможешь одним лишь желанием рождать в этом мире реальные богатства. Тебе не нужно будет жить с приемным отцом, который не признает тебя, и скверной бабкой, которая смогла раскрыть глаза, лишь когда я ткнул в них своими рогами. Школа, колледжи, да вся эта ерунда смертных больше не будет иметь для тебя значения. Ты сможешь получить все, что захочешь, просто пожелав.

Его голос становился всё тише, переходя в глухой, соблазнительный и почти змеиный шепот. В объятьях тьмы зрачки дьявола то и дело горели красным свечением. Он смотрел на «псевдо актриску», подозрительно щуря глаза, пронизывая взглядом душу и желая рассмотреть всё, что может быть скрыто за девичьей невинностью. Райнхард не верил, что смертная наследница Сифа может быть столь чиста душой. Ох, нет. Он знал вековую историю. После того, как Иисуса распяли на кресте, все прочие из этого рода обозлились на смертных. Носители кристалла силы продолжали служить сдерживающим звеном меж раем и адом, но отказались помогать своим «сородичам». И дьявол прекрасно понимал их. В конце концов, все эти смертные всего лишь трусы, когда-то сбежавшие от войны. Крысы бегут с тонущего корабля первыми, и любое божественное дитя, встретив этих крыс после, не захочет кормить их своим урожаем.

Однако взгляд Евы был спокоен и даже холоден. Райхард пытался разглядеть в ней отголосок страха, но сталкивался лишь со стеной нарастающего недовольства. Еще утром она была обычной восемнадцатилетней школьницей, а сейчас Ева совершенно не боялась того, что перед ней сильное существо не из этого мира. Она смирилась со своей судьбой, она приняла её. Не было смысла просто говорить: «я не хочу». Да, ей могло что-то не нравиться. Да, она была совсем не готова. Но если она может помочь так многим, просто приняв свою силу, как можно отказаться? Для девушки это были такие простые истины, что она отказывалась понимать сомнений Райнхарда. В чем он обвиняет её? Почему сомневается в