Любители варенья - Фридрих Незнанский

Утром Тамара вышла во двор с инспекцией, убедиться — не Ретя ли устроил ночью пьянку? Рыбка висела жидкими гроздями на веревке, дверь в гараж нараспашку, а в нем трое мужиков спят мертвым сном. Ретя, как хозяин, кому-то ночью уступил свою кровать и лежал на полу на старом мешке из-под сахара. Только кровать была пустая, а вся постель переворошена, словно в ней кто-то в прятки играл. Двое охламонов валялись на полу на старой рогожке. Один в какой-то странной позе — весь скрюченный, голова ватником прикрыта. Еще задохнется… Тамара откинула ватник и охнула — у мужика вся голова в крови, рядом кирпич окровавленный, а он то ли спит, то ли помер. Она бросилась расталкивать Ретю:

— Вы что, совсем ополоумели? Кто ему башку разбил?

Ретя что-то бессвязно бормотал и норовил опять улечься, отмахиваясь от нее обеими руками. Слава богу, обе руки относительно чистые. Следов крови нет. И у второго алкаша руки не в крови… Зато у того, под ватником — обе руки в кровавых брызгах и ссадинах, словно кто-то тер их железной теркой.

Тамара побежала домой и позвонила в милицию. Сразу же вызвала «скорую». Когда во двор въехали почти одновременно обе машины, соседи уже выползли из своих квартир, невзирая на довольно раннее утро и выходной день. Уже обсуждали, кто из двоих проломил мужику башку.

— Никто, — вступилась за алкашей Тамара, хоть и зла была на них. — Не видите, что ли, руки у них чистые? А кирпич весь в крови.

— Помыли руки, — предположил сосед Тюхин, тоже старый алкаш, но пьющий в меру.

Чтобы мужики, вусмерть пьяные, стали мыть руки? Да никогда! Ретю и трезвого не заставишь… Тамара спорить не стала, на всех нервов не хватает. Тем более что ее тут же, в гараже, стали допрашивать менты, пока Ретя и его дружок приходили в себя. Менты, чтобы не простаивать, начали опрос соседей. Никто ничего не видел, но голоса слышали. Бабулька Гаврикова сказала, что видела в первом часу ночи целую толпу народу. Будто их пришло человек пять. И была среди них женщина.

— Что ж я женский голос не слышала? — ехидно спросила Тамара.

— А она молчала. Клюкала и молчала. Потом мне надоело смотреть, и я спать пошла. Тем более что они дверь закрыли.

Менты засунули кирпич в целлофановый мешок как вещественное доказательство, погрузили в УАЗик обалдевших Ретю с дружком, а мужик с пробитой головой, как ни странно, вдруг шевельнулся и издал слабый стон. Врач склонился над ним, поднял его веко, откуда на него глянул расширенный от страдания зрачок, и обнадеживающе произнес:

— Жить будет.

Из «Скорой помощи» вытащили носилки, и врач подрядил дворовых ребят затащить раненого в машину. «Скорая» укатила, а Тамара принялась собирать бутылки. Но Ретя выглянул из открытой еще двери «уазика» и жалобно попросил:

— Не сдавай их, я приеду и сдам.

— Когда теперь ты еще приедешь! — махнула рукой Тамара и радостно приступила к генеральной уборке гаража. Почему-то она была уверена, что бывший нескоро теперь вернется в родную обитель. Пришлось долго отскребать доски пола от пятен крови, но она и с этим в конце концов справилась. Кровать вообще была в непотребном виде, несвежая простыня валялась грязной тряпкой, да еще и в подозрительных пятнах. Тамара догадывалась об их происхождении, но Ретю со счетов сбросила сразу. Давно уже ее бывший ни на что не был годен. Она просто собрала постель в узел и выбросила в мусорный контейнер у ворот.

Когда полы почти что засияли, на кровать она набросила пикейное покрывальце, еще бабкино, и залюбовалась плодами своих трудов. А чтобы придать уют бедной обстановке гаража, даже повесила на дверь гардину, которая и украсила неожиданно вернувшуюся к ней летнюю кухню. Теперь небольшое помещение выглядело опрятно и даже привлекательно. Можно будет с Колькой ночью здесь миловаться. А то в их единственной комнате подлая Маринка засыпает поздно, и Тамара с любовником Колькой уже сами носом клюют, пока пересмотрят все телепрограммы, и любовные утехи на новой кровати у них протекают довольно вяло. Даже обидно, учитывая то, что Тамара от природы баба здоровая и где-то неутомимая. А Колька стесняется, боится лишний раз движение сделать, как бы Маринку не разбудить. Вот он вернется через месяц из плавания, а она ему сюрприз — любовное гнездышко, где можно запереться и хоть вверх ногами экспериментировать…

Внезапно разбогатев на отдельную жилплощадь, предвкушая бурные безоглядные любовные ласки с Колькой, Тамаре захотелось устроить небольшой праздник, и она поставила на плиту чайник, велев Маринке сбегать в магазин за рулетом с маком — праздновать счастливое избавление от мужа. Пусть теперь попробует доказать ментам свою невиновность, если в его жилище нашли чуть ли не убитого мужика. Но напрасно она так заранее радовалась и гоняла Маринку. Только они сели за чистый, выскобленный стол и приступили к праздничному чаепитию, гардина пришла в движение, и из-за нее появилась виноватая морда Рети.

— А-а, вы чаек вскипятили?.. — несмело сказал он, будто это для него старались.

— Откуда ты, нежданное явление? — удивилась разочарованная Тамара и даже забыла, что не разговаривает с Ретей уже второй год.

— Отпустили… Наши с Герой отпечатки сняли, а на кирпиче чужие… В общем, не совпали.

Тамара огорчилась, но не настолько, чтобы выгнать Ретю в шею. Имеет право здесь находиться. Тамара законы знает и с ними не спорит. Правда, по рассказам бывалых людей она знала и другое: в милицию только попади, просто так уже не выбраться. А тут на тебе, и среди ментов есть справедливые люди.

— Не били? — на всякий случай спросила она.

— А за что? — ответил Ретя, жадно уставившись на рулет.

— Папка, садись, тебя там, небось, не кормили… — пригласила дочка отца к общему столу.

Он робко взглянул на Тамару. Та по-хозяйски сидела за столом, и полные ее ягодицы свисали с узковатой табуреточки.

— Не кормили, — подтвердил он.

— А я думала, ты уже и разговаривать разучился, — спокойно заметила Тамара и придвинула к нему кусок рулета. А чтоб у него не возникало неясных надежд, добавила: — Первый и последний раз. Считай, празднуем, что ты хоть и алкаш, но не убийца. Маринка может ходить по двору с гордо поднятой головой, и никто ей слова не посмеет сказать.

Маринка уплетала свой кусок и невнятно прокомментировала материнский выпад:

— А я и так знала, что папка не виноват. Он хоть и алкаш, но не злой.

Тамара все-таки не смогла скрыть любопытства:

— Ну, узнали, кто твоего дружка вырубил?

— Ашота? Чужой. Мы его пригласили как человека. А Ашот уже присмотрел себе деваху. Она к нам на улице прибилась. Ну, Ашот на нее глаз положил. А этот хотел при нем же ее… — Ретя взглянул на Марину.

— Папка, ты не стесняйся. Я все такое уже давно знаю. Нам Ритка со второго подъезда рассказывает.

— Вот лярва! — возмутилась Тамара. — Уж я ей пасть ее бесстыжую порву!.. Ну и дальше что было? Помнишь?