Большое волшебство - Элизабет Гилберт

Если влезть в громадные долги, чтобы начать творить, потом это может обернуться стрессом и превратить в непомерное бремя то, что, по идее, задумывалось как радость и освобождение. А если художники, вложившие столько сил и средств в свое образование, не сразу добиваются профессионального успеха (обычное дело для большинства художников), это может показаться им провалом и крушением. Ощутив себя неудачниками, они могут потерять уверенность в своих творческих силах и даже вообще перестанут заниматься творчеством. И вот представьте себе эту ужасную ситуацию, когда мало того что от стыда и отчаяния опускаются руки, так еще и ежемесячно приходящие счета постоянно бередят рану.

Прошу понять меня правильно, я совершенно не против высшего образования! Я только против непосильных долговых обязательств, особенно для тех, кто хочет жить творческой жизнью. А в последнее время (по крайней мере, здесь, в Америке) высшее образование и непосильные долговые обязательства стали практически синонимами. Никому не нужны долги, но художникам особенно. Так что уж постарайтесь не угодить в этот капкан. А если вы уже в него угодили, попытайтесь выбраться из него любой ценой и как можно раньше. Выбирайтесь на волю, где можно свободнее жить и творить, как и предназначено вам природой.

Будьте осторожны с собой, вот что я хочу сказать.

Будьте осторожны и заботьтесь о своем будущем, но поберегите также и свою психику.

Вместо того чтобы набирать кредиты, чтобы оплатить учебу в школе искусств, попробуйте лучше ближе познакомиться с миром, исследовать его смелее. Или смелее отправляйтесь вглубь собственной души. Честно и всерьез оцените то образование, которое вы уже получили, – прожитые вами годы, выдержанные за это время испытания, навыки, которые вы приобрели.

Если вы молоды, откройте глаза пошире и позвольте миру научить вас всему, чему только возможно. («Нечего корпеть над учебниками!»[2] – призывал Уолт Уитмен, и я к нему присоединяюсь. Слишком много есть способов учиться, и они совсем не обязательно связаны со школьными классами.) И смелее начинайте делиться своим пониманием творчества, пусть даже вы еще ребенок. Если вы молоды, вы видите все иначе, чем вижу я, и мне хочется знать, каким видите мир вы. Нам всем это интересно. Когда мы смотрим на ваши работы, что бы они собой ни представляли, мы хотим почувствовать вашу юность – свежее и острое восприятие недавно прибывшего в этот мир человека. Делитесь с нами щедро, позвольте нам это ощутить. В конце-то концов, все мы когда-то были на вашем месте – просто у многих это было уже очень давно.

Если вы человек старшего возраста, поверьте, мир не переставал учить вас все это время. Вы уже многое знаете, намного больше, чем себе представляете. Но это отнюдь не окончание: это всего лишь зрелость. После определенного возраста, независимо от того, на что вы тратили свое время, можете считать себя профессором в науке жизни. Если вы до сих пор здесь – если прожили такую долгую жизнь, – так только потому, что понимаете в ней толк. Мы очень нуждаемся в том, чтобы вы открыли свои секреты, поделились тем, что знаете, чему научились, что вы видели и чувствовали. Если вы немолоды, то, вполне возможно, уже приобрели, накопили то, что необходимо для более творческой жизни, – все, кроме уверенности, чтобы приступить уже наконец к работе. Но нам необходимо, чтобы вы ее начали!

Независимо от того, молоды вы или стары, мы нуждаемся в ваших произведениях, чтобы обогатить и осветить собственную жизнь.

Так что отбросьте сомнения и страхи (пусть они смирно улягутся к вашим ногам) и стряхните все обременительные идеи о том, что вам нужно (и сколько следует за это заплатить), чтобы получить право на творчество. Потому что, уверяю, вы уже обладаете этим правом, оно дано вам от природы самим фактом вашего присутствия здесь, в этом мире, среди нас.

Хотите учиться у великих? Правда?

Что ж, вы можете найти учителей повсюду. Они живут на полках вашей библиотеки, на стенах музеев, в музыкальных записях, сделанных десятки лет назад. Вашим учителям даже не нужно быть живыми, чтобы превосходно вас всему научить. Ни один ныне живущий сочинитель не смог бы так научить меня выстраиванию сюжета и прописыванию персонажей, как научил Чарлз Диккенс – излишне говорить, что я никогда с ним не встречалась и не проводила часы, все это с ним обсуждая. Все, что мне нужно было сделать, чтобы поучиться у Диккенса, – это годами читать и перечитывать его романы, изучать их, как священные письмена, а потом что есть мочи тренироваться писать самой.

Начинающие писатели находятся в выгодной позиции, потому что писательский труд был и остается делом очень личным (и дешевым). Что до других творческих специальностей, с ними дело обстоит сложнее, да и стоить они могут намного дороже. Если, к примеру, вы хотите получить профессию оперного певца или скрипача, тогда занятия с наставником вам просто необходимы. Люди на протяжении столетий обучались в консерваториях, балетных или художественных училищах. За это время из стен этих учебных заведений вышло множество изумительных творцов. Но заметим, что множество других изумительных творцов обошлось без этого. А сколько еще было талантливых людей, получивших это великолепное образование, но так никогда и не применивших его на практике.

Итак, истина в общем и целом такова: неважно, насколько великими были ваши учителя и насколько громкая репутация у вашего учебного заведения, работать в конечном итоге все равно придется вам самим. Рано или поздно наступит время, когда учителей под рукой не окажется. Школа тоже будет далеко, и придется вам действовать самостоятельно. Теперь только от вас будет зависеть, сколько времени тратить на тренировки и упражнения, изучение теории, а сколько на созидание и воплощение своих замыслов.

Чем скорее и вдохновеннее вы проникнетесь этой мыслью – что все целиком и полностью зависит только от вас, – тем лучше для вас.

Знаете, чем я занималась, когда мне было двадцать с небольшим (помимо обучения писательскому мастерству)? Подрабатывала официанткой в маленьком ресторанчике.

Позже я еще и барменом работала. А также гувернанткой, частным репетитором, сезонным рабочим на ранчо, поварихой, учительницей, продавщицей на блошином рынке и администратором в книжном магазине. Я жила в дешевых квартирах, у меня не было машины, а одевалась я в комиссионках и секонд-хендах. Я хваталась за любую подработку, копила деньги, экономя на всем, а потом отправилась путешествовать, чтобы посмотреть мир. Мне было интересно знакомиться с людьми, слушать их истории. Говорят, что писатели могут писать о том, что знают, а я знала только, что пока еще знаю совсем мало, вот я и занималась набором материала. Работать официанткой было здорово, это позволяло ежедневно слышать десятки разных голосов. В боковых карманах я всегда носила две записные книжки: в одну записывала заказы, а в другую – диалоги моих клиентов. Еще интереснее оказалось работать в баре: тамошние персонажи частенько были под мухой и охотно делились сюжетами из своего опыта. (Когда-то, работая барменом, я и узнала: мало того что у каждого есть захватывающая история, но люди еще и жаждут ею с тобой поделиться.)