1917–1920. Огненные годы Русского Севера - Леонид Прайсман

У Антанты на счету был каждый солдат, и поэтому решили отправить в Архангельск только шесть британских, французских и итальянских батальонов. Союзники повели дипломатическую атаку на президента США В. Вильсона, добиваясь его решения об отправке американских войск на Север и в Сибирь. Вильсон сомневался в необходимости посылки войск в Россию для утверждения власти противников большевиков. По его мнению, русский народ не хотел этого. Один из его помощников писал в дневнике 9 июля 1918 г.: «Говоря о решении Военного Совета, насчет России, он (Вильсон. –Л. П.) сказал, что предлагается немедленно достичь столь неосуществимой цели, что он часто гадает, то ли сам сошел с ума, то ли они»[104]. Вильсон согласился отправить американцев в Россию. Он считал, что главными целями интервенции должны стать оказание помощи чехам, поддержка усилий России в самоопределении, оказание русским любой приемлемой помощи и защита военных складов. Для Севера выделялись войска, которые должны были принять участие в сражениях во Франции (см. ниже), но они смогут прибыть на Север только в сентябре. 26 июля 1918 г. в Мурманск прибыл батальон 21-го французского колониального полка – 871 человек. Отправка на Русский Север французских колониальных частей или итальянских солдат свидетельствует о легкомысленном отношении союзного командования к экспедиции на Север. В отличие от мнения всех военных союзных представителей в России, командование считало, что немногочисленные, второсортные, не подготовленные к условиям войны на Севере подразделения союзных войск при поддержке местного населения смогут разгромить большевиков и дойти до Москвы и Петербурга. Напряженные бои на Западном фронте не являются оправданием. Когда воюют многомиллионные армии, несколько хороших батальонов всегда можно выделить без ущерба для основного фронта.

В конце июля положение в Архангельском крае было очень тревожным. В различных районах губернии вспыхивали восстания против советской власти. Крупнейшее восстание произошло 21 июля во втором по численности населения городе губернии – Шенкурске в ответ на попытку на основании декрета Совнаркома от 12 июня осуществить мобилизацию в Красную армию. Большевистские власти понимали, что их положение ухудшается, и прибегли к своему любимому методу – террору. Он особенно усилился после прибытия в край М. С. Кедрова. 23 июля 1918 г. за сотрудничество с интервентами был расстрелян командир формирующегося Архангелогородского полка капитан И. Иванов. Подпольщики оказались в отчаянном положении. Они понимали, что надо спешить, но уверенности в своевременном прибытии союзных сил у них не было. Чайковский вспоминал: «Мы знали, что в случае восстания против большевистской власти мы могли бы выдержать один-два дня, но не больше, так как они могли подвести подкрепление из Вологды по рельсам или пароходами по Северной Двине. мы были недостаточно сильны, чтобы упредить их. Все, что мы знали, было то, что союзные послы, остававшиеся здесь до 26–27 июля, обещали нам поторопить приход сил»[105]. Чаплин был того же мнения: «Более всего меня беспокоила возможность, что в нужный момент ген. Пуль не подойдет к Архангельску и предоставит нас всех собственной участи, т. е. неминуемой гибели»[106]. Дипломаты союзников, находившиеся проездом в Архангельске, встречались с Чаплиным, сумевшим убедить их, что медлить с высадкой десанта нельзя. Английский посланник Ф. Линдлей писал министру иностранных дел Дж. Керзону, что Чаплин «в отчаянии» от бесконечных отсрочек высадки союзников, потому что в случае восстания «он вряд ли сумеет удержать город дольше нескольких дней и противостоять силам, присланным на помощь большевикам»[107].

Прибывшие в Кандалакшу 30 июля послы стали требовать от Пуля решительных действий. Они обещали Чаплину, что 2 августа союзные войска будут в Архангельске, но Пуль колебался. Он мог отправить в Архангельск только французский колониальный батальон и несколько рот английских пехотинцев – всего около 1400 человек. При всем его презрении к Красной армии Пуль понимал, что этих сил абсолютно недостаточно. Но, в конце концов, он принял решение начать операцию. Первый отряд кораблей вышел из Мурманского порта вечером 30 июля. В него входили французский тяжелый крейсер «Адмирал Об», британский легкий крейсер «Аттентив», корабль для гидросамолетов «Найрана», 6 военных тральщиков и яхта «Сальватор» со штабом генерала Пуля на борту. 31 июля в Архангельск отправился второй отряд кораблей: 4 транспорта с войсками, 4 военных тральщика и миноносца.

В ночь с 1 на 2 августа Чаплин начал действовать. Он писал: «…освобождение всей области совершилось благодаря применению именно того метода разложения, как верхов, так и воинских частей, который так часто применялся самими большевиками»[108]. Части красного гарнизона: эскадрон, артиллерийская батарея, Беломорский конно-горский отряд перешли на сторону заговорщиков и приняли активное участие в перевороте. Архангелогородский полк отказался выступить против восставших, а лучшая часть гарнизона – Железная бригада – была отправлена в Шенкурск на подавление восстания. Морской офицер Чаплин прекрасно понимал, что наиболее опасным противником являются матросы. Поэтому самый большой отряд под руководством опытных офицеров был послан для захвата портового района Соломбалы и для разоружения экипажей стоящих там судов. Другой отряд должен был занять район Бакарицы, железнодорожную станцию Исакогорка и разрушить железнодорожное полотно до Архангельска, чтобы воспрепятствовать переброске свежих красноармейских частей. Были посланы отряды для занятия правительственных зданий. План был полностью выполнен. Чаплин свидетельствовал: «В самом Архангельске абсолютно никакого сопротивления оказано не было, лишь в Соломбале и на некоторых мелких судах флотилии были слабые попытки к сопротивлению, да пришлось вести бои на левом берегу Двины на Исакогорке и железнодорожном пути»[109]. Виккорст получил от большевистских властей приказ затопить два хорошо вооруженных ледохода. Приказ способствовал планам заговорщиков. Виккорст понимал, что матросы, выгнавшие всех опытных офицеров, с задачей не справятся и проход для союзных судов к Архангельску останется свободным. Так и получилось, команды после потопления своих судов уехали в Петроград. Таким путем красноармейский гарнизон Архангельска лишился преданных бойцов.

Победе способствовала паника, охватившая большевистскую верхушку города при получении первых известий о кораблях союзников, держащих курс на Архангельск. Началось стремительное бегство. Евгения Фрезер вспоминала: «Река представляла собой небывалое зрелище. Все колесные пароходы, все плавсредства, попавшие в руки большевиков, уходили вверх по реке на юг»[110]. Большевики успели забрать из банков и ссудных касс все наличные деньги и увести с собой заложников. Чайковский писал: «…большевистские власти, ввиду приближающейся для них самих опасности, решили начать эвакуацию. Главные из них убежали, захватив с собой 45 млн рублей из государственного банка. Также они взяли с собой 16 лучших общественных работников, вдобавок к тем, которых вывезли из города раньше в качестве заложников. Во многих правительственных учреждениях, вроде госпиталей и др., они захватили кассы, не заплатив за месяц или два жалованья, предоставляя тем, кто их сменит, расплачиваться за их долги. Во многих провинциальных городах они сделали то же – ограбив казну и взяв лучших людей заложниками»[111].