Уникумы Вселенной - Юрий Иванович

– Вы так подробно и интересно все рассказываете, – вставила со вниманием слушающая Кетин, – как будто сами там были.

– Я все это знаю, потому что интересовался каждой мелкой деталью тех событий. Дело в том, что Чинкис через двести наших лет снова посетил ту планетку с запланированной инспекционной проверкой. За это время прошло шесть тысяч местных лет, и приматам удалось возродить свою разумную деятельность. Правда, развитие их пошло совсем другим путем. Их общество было отсталым феодально-общинным строем со слабым сельским хозяйством и только-только зарождающейся промышленностью. Но не это было самым удивительным. Кстати, – прервал свой рассказ Устлик, обращаясь к Чинкису, – может быть, ты продолжишь эту интересную историю, а я тем временем подкреплюсь вон теми заманчивыми пирожными, от которых у меня уже давно слюнки текут?

– Конечно угощайся! – Юбиляр придвинул шикарную вазу поближе к гостю и продолжил рассказ: – Самым удивительным оказалась найденная мной в океане трехгранная пирамида поразительных размеров из материала, неизвестного нашей науке. Его состав и происхождение до сих пор ставят в тупик лучшие умы нашей цивилизации. – Чинкис выразительно посмотрел на своего ученого друга, который с восхищением поглощал сладость, сделанную заботливыми ручками Соро.

– Не отвлекайся на комплименты! – Полный рот мешал Устлику говорить. – Продолжай…

– Сначала я вообще увидел только верхушку, стоящую на мелководье, но даже она была огромна, со своими километровыми гранями. Произведя рядом посадку, я приступил к тщательному обследованию. Прозрачный, но немыслимо крепкий материал, из которого состояла пирамида, довел меня чуть ли не до безумия. Что я с ним только ни делал! Резал, сверлил, взрывал, плавил. – Чинкис тяжело вздохнул. – Облучал всеми видами энергии – все безрезультатно. Только «Цветок огня», это страшнейшее оружие, оставляло на поверхности еле заметные царапины. Обследуя пирамиду со всех сторон, я был еще больше поражен ее гигантскими размерами. Грани уходили далеко вглубь и достигали шести, ты только представь себе, шести километров. Передо мной встал вопрос: что делать? Ведь о доставке этого артефакта в нашу галактику не могло быть и речи.

– Но почему, дорогой? – удивилась Кетин.

– А потому, – терпеливо стал объяснять Чинкис, – что темпоральное поле, в котором мы совершаем прыжки телепортации во время наших путешествий, имеет предел по размерам охватываемого им тела. Его рабочая форма – эллипсоид, даже небольшая деформация которого приводит к взрыву и аннигиляции любой материи, находящейся на границе. Поэтому только боевые крейсеры сил «глубокого рейда» делаются размером в весь внутренний объем такого эллипсоида. Все корабли чистильщиков строятся с учетом размера темпорального поля и занимают в нем чуть меньше трети объема. Сделано это с учетом возможности транспортировки одним кораблем двух других, на случай, если те получат существенные повреждения и не смогут самостоятельно добраться к месту ремонта. Для этого на каждом нашем корабле имеются специальные захваты. А все, что выходит за пределы поля, будет отсечено в самом начале темпорального прыжка. И только с помощью этих свойств нашим ученым и удалось порезать «чинк-четыреста шестьдесят пять» на мелкие кусочки.

– А откуда такое интересное название?

– Неужели вы до сих пор не изучили музей своего мужа? – засмеялся Устлик. – Он ведь такой педант в этом вопросе!

– Ну… Нам пока не до этого было, – немного смутившись, ответил Чинкис вместо жены. – А назван уникальный материал в мою честь: мне было тогда четыреста шестьдесят пять лет.

– Значит, тебе все-таки удалось отсечь кусок от той пирамиды? – требовала продолжения Кетин.

– Если бы! Захваты моего корабля бесполезно елозили по граням, соскальзывая с поверхности при попытке зафиксировать удержание. Ведь для того, чтобы темпоральное поле захватило какой-нибудь предмет, необходимо небольшое, но одновременное ускорение этого предмета вместе с кораблем.

– Так как же ты доставил образцы «чинка-четыреста шестьдесят пять» на Аларастрасию?

– Возле пирамиды, в донных отложениях, я нашел более пятисот длинных полос из того же загадочного материала, что и пирамида. При толщине десять и ширине сорок сантиметров эти закругленные на концах и на гранях полосы были длиной восемьсот два метра. Странные отрезки были не идеально ровными, а слегка перекрученными и напоминали нереально вытянутые лопасти пропеллера, как на некоторых машинах турбулентного типа. Довольный найденным, я запрограммировал роботов на откапывание и транспортировку полос на не заселенный приматами остров, а сам продолжал обследование планеты. Очень уж надеялся отыскать причину возникновения пирамиды. Ничего не найдя в этом направлении, я был немало удивлен редким и очень странным отношением приматов к остальным представителям животного мира. Количество и разнообразие «неразумных» видов было таким огромным, что даже трудно было сосчитать и классифицировать. Попадались даже виды, по некоторым признакам схожие с аларастрасийцами. Во всех мирах приматы, ставшие «разумными», постепенно сводили на нет почти весь остальной животный мир, доказывая своей агрессивностью полную невозможность сосуществования с ними. А на этой планете было наоборот. Животные никогда не нападали на приматов и даже оказывали им поддержку и защиту при землетрясениях, наводнениях или засухе. Поэтому, когда у меня созрел план уничтожения цивилизации, я решил попытаться по мере возможности сохранить животный мир, который мог бы существенно пострадать при ликвидации приматов. Построив огромную баржу на длительном источнике питания и смонтировав на ней кормопроизводящие линии, сырьем для которых служили простая морская вода и воздух, я с помощью завербованных местных жителей собрал на ней тысячи пар неразумных представителей планеты. Пришлось, правда, поместить туда же и тридцать приматов мужского пола для ухода за животными и лечения от возможных болезней. Я не беспокоился об их дальнейшей судьбе, так как прекрасно знал, что без самок они все равно вымрут. Баржа была запрограммирована на дрейф в центре океана в течение двух лет по местному времени. Как раз столько было необходимо для восстановления ледовых шапок на полюсах планеты, которые я собирался растопить. Затем баржа должна была подойти к удобному месту континента с восстанавливающимся травяным покровом и высадить на берег всех, находящихся внутри. И через несколько месяцев самоликвидироваться.

Когда была закончена эта кропотливая работа, я вернулся на свой базовый остров и смонтировал дождевую установку, которая вызывала непрерывный проливной дождь на всей планете в течение полутора тысяч часов. После выполнения своей задачи она полностью самоуничтожилась.

А сколько я намучился, стараясь уложить в зажимы все выловленные возле пирамиды полоски! Мой корабль стал похож на насекомое с двумя комплектами ног, вцепившееся нижними ногами в огромное, длиннее его в четыре с лишним раза, бревно, а верхними – такое же бревно вскинувшее себе на спину. Конечно, я понимал, что при темпоральном прыжке выступающие части будут отсечены, но возвращаться за ними уже не имело смысла: все равно их негде было разместить.