Революция 1917 года и борьба элит вокруг вопроса о сепаратном мире с Германией (1914–1918 гг.) - Федор Селезнев

Впрочем, очень скоро автор возвращается к марксистскому экономическому детерминизму. Это происходит, когда автор рисует другую опору замысливших примирение с Германией Романовых. Согласно Семеникову её представляли банки связанные с советом съездов металлургической промышленности. Среди её главных действующих лиц Семенников называет И.П. Мануса, Д.Л. Рубинштейна, А.И. Путилова и А.Д. Протопопова. Пацифизм «металлургистов» Семенников объяснял тем, что для них выгоднее было производить рельсы и кровельное железо, нежели пушки и броню. Кроме того, эти банковские группы были связаны с германским капиталом, и через них он проявлял своё стремление к сепаратному миру[202].

Таким образом, в отличие от Покровского, В.П. Семенников считал, что промышленный капитал не был политически един. На одном его фланге находились фабриканты тяжелой индустрии и близкие к ним банкиры. Они тяготели к пацифизму и «крайней реакции». Им противостояла «империалистическая» буржуазия, среди которой видную роль играли представители текстильной промышленности. Этому слою промышленной буржуазии объективно служила партия кадетов.

Специально рассматривать её деятельность Семенников не стал. Но он сделал важный вывод, касающийся целей кадетского руководства: главным мотивом, которым руководились оппозиционные парламентские круги, было желание довести войну до победного конца в согласии с союзниками. Те же, боясь заключения сепаратного мира, были не против того, чтобы в России произошел «маленький переворот», приблизивший к власти либеральную буржуазию, «непоколебимую в своей готовности вести войну»[203].

Последний бой империалистической буржуазии с «пацифистами» намечался уже тогда, когда обнаружилась «угроза революции народных масс». Пытаясь её предотвратить, обе группировки готовили государственный переворот. Причем у «пацифистской» группы он связывался с вопросом о заключении сепаратного мира (через роспуск Государственнои думы и превращении ее затем в законосовещательное учреждение), а у «империалистской» со стремлением предотвратить сепаратный мир через дворцовый переворот[204].

Этот переворот готовили три группы. Первой среди них Семенников назвал «кружок руководителей» объединенного дворянства, замышлявших во главе с Родзянко «введение дворянской диктатуры». Это были выразители интересов «помещиков-империалистов», получавших высокий доход от поставок хлеба армии. Они готовы были в случае роспуска Государственной думы созвать экстренный дворянский съезд, призванный не допустить заключения сепаратного мира. Отдельно от группы Родзянко, по мнению Семеникова, действовали военные во главе с генералом Крымовым и связанные с ними члены Прогрессивного блока, которые потом вошли в состав Временного правительства. Две последние группы намеревались силой добиться отречения Николая II в пользу его сына при регентстве великого князя Михаила Александровича. Однако и замыслы либеральных заговорщиков, и «заговор царизма» сорвала Февральская революция.

Идея об этих двух заговорах прочно вошла в советскую историографию. Но в несколько иной интерпретации. «Школа Покровского» с её экономическим детерминизмом в 1930-е гг. была подвергнута резкой критике. Новое поколение советских историков отказалось от поисков экономических мотивов сторонников и противников сепаратного мира. Их целью стали считать не тягу к наживе, а только стремление предотвратить революцию.

В «Истории гражданской войны в СССР» (1936) И.И. Минц выдвинул утверждение о том, что организованная большевиками в октябре 1916 г. волна стачек, привела к тому, что кадетов обуял страх перед революцией: теперь «недавние оппозиционеры говорили уже не о борьбе с правительством во имя войны, а о помощи ему в борьбе с революцией»[205]. Однако, вскоре они поняли, что самодержавие не может эффективно ни вести войну с Германией, ни подавлять революционное движение. Поэтому они решили организовать дворцовый переворот. В свою очередь и самодержавие оказалось перед выбором: либо продолжать войну и столкнуться с восстанием рабочих и крестьян, либо пойти на мирную сделку с немцами и, тем самым, смягчить революционное недовольство. В последнем случае царизму пришлось бы столкнуться с сопротивлением буржуазии. Но царь и его окружение полагали, что с оппозицией буржуазии справиться будет легче, чем с восстанием масс, и решили покончить с войной. «Первые же смутные сведения о готовящемся повороте политики царского двора подняли буржуазию на дыбы». Поддержанная союзниками буржуазия решилась путем дворцового переворота «омолодить дряхлеющее самодержавие» – сменить «бездарного царя» и посадить другого – «своего ставленника». В заговоре участвовал английский посол Бьюкинен. Весь план был рассчитан на то, чтобы, не прекращая войны, усилить борьбу с нарастающей революцией[206].

Построения советских историков подверг критике эмигрант С.П. Мельгунов[207]. Автор сделал однозначный вывод: «с легендой о сепаратном мире, порожденной общественной возбужденностью военного времени и поддержанной тенденциозной обличительной историографией, насколько речь идет о верховной власти, должно быть раз и навсегда покончено»[208].

Советская историография вскоре также отказалась от теории «двух заговоров». Первым это сделал В.С. Дякин, подробно проанализировавший политическую историю России в годы первой мировой войны[209]. Как и Минц, в качестве отправной точки своих рассуждений о «двух заговорах», Дякин выбрал политические стачки октября 1916 г. и отношение к ним кадетов. В.С. Дякин полагал, что боязнь совсем утратить влияние на взбудораженные массы диктовала кадетскому руководству необходимость подчеркнуть свою оппозиционность какими-либо резкими выступлениями[210]. Ещё более конфронтационно по отношению к правительству были настроены прогрессисты: их фракция 4 октября 1916 г. постановила добиваться создания ответственного министерства. Но это требование не находило сочувствия у земцев-октябристов и националистов и, поэтому, могло взорвать Прогрессивный блок. Его фракции сходились лишь на отрицательном отношении к Штюрмеру. Исходя из этого кадеты, по Дякину, и предложили тактику ближайших действий: не требовать ответственного министерства, а только добиваться отставки Штюрмера и при этом акцентировать внимание на слухах о стремлении правых заключить сепаратный мир с Германией.