Три жизни одного Бога - Антон Волохов

– Да брось, – посмотрел я на неё, – Это не сработает.

– Соблазн всегда работает, – она закинула ногу на ногу и прогнула спину, – И не прекращал где-то со времен Адама.

– Лучше пристегнись и расскажи, что ещё знаешь, – сказал я и завел автомобиль.

– Пять видов поцелуев, три вида массажа…

– О проекте!

– Хмм, Баркову нужен Дмитрий. Он не убил Елену, чтобы держать того под контролем.

– Зачем он ему?

– Будет делать вакцины, и работать на него, он готовый специалист.

– Надо позвонить ему, – сказал я и набрал его номер.

Он сбросил. Следом пришло смс: «Перезвоню через полчаса, жди»

– Я кушать хочу, тут в парке продают пищу богов, купишь мне её и я готова отдаться всем порывам страсти.

– Там, кроме шаурмы, ничего нет.

– Тебе о ней и говорят, мой козлёночек.

– Я не буду это жрать.

– Окей, – ответила она, открыла дверь и вышла из машины.

Мне пришлось догнать её.

– Слушай, прекращай, ну хватит уже. Мне что, опять тебя связать?

– Если только это возбуждает тебя. Я видела, что написал тебе Дмитрий, у девочек угол зрения, почти как у воробушков, не знал?

– Куда ты идешь?

– План такой, мы гуляем по парку полчаса, кушаем вкусную шаурму, ты капаешь себе соусом на штаны, я сажусь перед тобой, доверчиво смотрю тебе в глаза и нежно слизываю его прямо с…

– Я ж тебе кляп в рот засуну, Машенька.

Она остановилась и шепнула мне на ушко:

– Обожаю кляп.

Я купил ей шаурму и мы сели на лавочку.

– Ммм, какая вкуснятина, – восхищалась Маша. Она подхватила пальцем каплю соуса и поднесла к моим губам:

– Хочешь попробовать?

Я даже не пошевелился. Она обмазала мои губы соусом и принялась кушать дальше. Я достал салфетку, вытерся и спросил:

– Как тебя завербовали?

– Давай не будем об этом? Поверь, это не от хорошей жизни.

– А у кого она хорошая?

– У тех, кто счастлив, Ромочка.

– И в чём оно, это счастье?

Маша облизала пальцы и деловито произнесла:

– В любви. Ну и в шаурме. Или в любви, к шаурме. Мы, кстати, можем быть с тобой счастливы.

– Да ну.

– Конечно.

– Я никогда не любил.

– Ну и дурак, – сказала она и выкинула пакет с остатками соуса, – Нельзя прожить жизнь без любви. С неё всё начинается и ей заканчивается.

– А ты любила? – спросил я. – Где твой хахаль-то? Заделал продукт соития и сбежал?

– Да успокойся ты уже, это не мой ребенок.

– Где взяла?

– На прокат дали.

– Даже не сомневался.

– А может, я и сейчас люблю, – сказала Мария, и её теплые оранжевые глаза засияли как искрящий снег на весеннем солнце.

Я поймал себя на мысли, что мне тяжело оторвать от неё свой взгляд, главное не поддаваться соблазнительным чарам. Она была слишком хороша собой, и умело этим пользовалась.

– Ну, значит, ты счастлива, – ответил я и отвернулся.

– А что мешает тебе, быть счастливым?

– Да чего ты пристала? Может я счастлив! – ответил я, заметно нервничая.

Она звонко рассмеялась, положила теплую ладонь мне на колено и пододвинулась:

– Ты счастлив? Ты?! Вот эта хмурая, угрюмая бука счастлива? – она потрепала меня за щеку, – Да если бы ты знал, что такое счастье, ты бы здесь не сидел! Ты бы убежал отсюда быстрее гепарда! С этой суеты, с этой работы, с этих каждодневных расследований, обысков, задержаний, перестрелок и докладов! Ты бы бежал и бежал, в теплый, уютный уголок, где тебя ждёт твоя любимая, а с ней два сопливых оболтуса и кастрюля с борщом! А в сковородке дымятся горячие котлеты по-киевски. И ты берешь котлетину на вилку и одним укусом уминаешь половину, пережевывая и кряхтя от удовольствия, потому что ты, у себя дома. В своём храме, где есть только любовь и мир. Твой мир, твоего сердца и твоя плоть, от твоей любви. Вот что такое, счастье, Рома. А не вот это вот всё, что ты видишь каждый день, сумрачное, бренное и суетливое.

С большим трудом я убрал её руку с моего колена.

Я слабел.

– Мне нечего тебе сказать, – ответил я. – Возможно, я уже свыкся с мыслью, что личного счастья у меня не было, нет и не будет. А если нет у меня, значит, пусть кто-то другой будет счастлив. И вот за эти котлеты по-киевски, на обеденном столе у хорошей, крепкой и любящей семьи, я и готов бороться. И жизнь готов свою отдать. За чужое счастье, не своё. Не всем дано быть счастливыми. Не всем дано любить. Но каждый, может сделать свой выбор: быть ему человеком или стать пустотой.

Глаза её как будто зажглись. Она посмотрела на меня так восхищенно и трепетно, что я окончательно потерял над собой контроль. Секунда и мы впились друг другу в губы, обнимаясь на лавочке, словно студенты. От неё пахло шаурмой и чем-то очень мягким, сладким и дурманящим. Я опомнился, мне стало жарко, губы мои горели, а разум пылал, сердце беспрерывно стучало, повышая пульс и унося меня в пучину любовной романтики. С большим трудом я оторвался от её нежных губ, встал и пошёл к машине быстрым шагом. Сделав десять шагов, я остановился и обернулся. Мария продолжала сидеть на лавочке, смотря мне в след и улыбаясь. Она улыбалась своей победе. Жестом я показал ей идти за мной.

Мне тоже хотелось улыбаться. Тоже хотелось жить и быть счастливым.

Но генерал Громов, преступник Барков, и хорошие ребята – Дмитрий и Елена, выше личного счастья и котлет по-киевски.

Так иногда бывает, если ты настоящий офицер, а не ряженое фуфло.

Сев в машину, я взял в руки телефон. Следом подошла Мария, вальяжно плюхнулась и поцеловала меня в щечку.

– Теперь и ты счастлив, – сказала она.

– Торжествуешь? – ответил я.

– Да брось, я же вижу, как тебе понравилось, – куражилась она.

Я набрал телефон Дмитрия. После нескольких гудков, он ответил:

– Приезжай в лабораторию, срочно – сказал он мрачно и повесил трубку.

Я задумался. Мария с тревогой смотрела на меня.

– Всё, – сказал я.

– Что? Что он ответил тебе?

– Барков их уже нашёл.

– Как ты это понял? – спросила Мария, после недолгой паузы.

– Он собирает всех в лаборатории не просто так. Там он разделается со мной, потом с тобой и подчинит Дмитрия с Еленой.

– И что же нам делать? – спросила Маша.

По тротуару шла женщина, лицо которой выглядело очень печально. В руках у неё был пакет с продуктами. Она поравнялась с машиной и, посмотрев на Марию – вздрогнула. Пакет